Винтер
Винтер Крипс очнулся в темном укрытом густым туманом тупике, замерзший и голый, весь заляпанный чужой кровью в лучших традициях фильмов ужасов. Голова гудела так, словно он несколько суток пил не переставая, ноги держали соответственно. Иначе говоря, не держали вовсе – мужчина смог встать на колени, доползти до стены и кое-как подняться, цепляясь за нее. Металлический привкус во рту только усилился.
Память немилосердно отказывалась возвращать воспоминания, а ощупывание лица и тела ничем не помогло. Клыки не выросли, глаза по-прежнему не видели в темноте, крыльев и хвоста не было в помине. Это было изменение – или его просто вырубили и притащили сюда? Чья тогда это кровь? Трупов в округе он не обнаружил, как и ран на собственном теле.
Он потер мочку уха, и встроенный под кожу передатчик затрещал, но всё-таки отреагировал, вывесив перед глазами мерцающий голографический экран. Спасибо, что мушка1 не сломалась: если наследник Бионик-групп покажется кому-то в таком виде, будет скандал, а журналистам только дай повод для сплетен. Приукрасят так, что не отмоешься.
Минуты ожиданий показались бесконечно долгими. Экран то покрывался рябью, то гас, и с трудом определил его местонахождение на карте, а всплывшая некстати навязчивая реклама показала, что мушка все-таки пострадала. За избавление виртуального помощника от рекламы он в свое время отвалил немало денег, и было чертовски обидно, что зря. Живой же помощник не торопился отвечать на вызов, да и с чего бы? Именно сегодня вечером Винтер посоветовал ему хорошенько расслабиться и отдохнуть, впервые за долгий месяц изнурительной работы над проектом.
Сам Винтер в таких случаях вырубал мушку напрочь и отмокал в джакузи в каком-нибудь люксе Небесного города. Никакой приятной компании: общество себя любимого устраивало больше всего. Одиночество, классическая музыка и бокал Шато Латур – что еще нужно для счастья?
Мужчина скосил глаза на угол экрана, где высвечивался циферблат, – собственно, не более пары часов назад именно так он и отдыхал. Оставалось понять, как оказался в этой дыре и как отсюда выбраться. Воспитание не позволяло сказать иначе, хотя очень хотелось. Трущобы Грейтауна были отвратительным местом, пристанищем ворья, жуликов, нищих, и, конечно, измененных.
– Хей-хо, крошка, гони на всех крыльях! Сегодня я надеру тебе зад! – раздался хохочущий бас откуда-то сверху, и свет фар на мгновение выхватил узкий тупик. Мотоцикл с грохотом пронесся по крышам, следом еще один, и Винтер отошел к стене, не желая связываться с местной гопотой. Помощи от них не дождешься, а вот поглумятся вволю.
– Ну давай, Рик, включай мушку, – выдавил он сквозь стучащие от холода и нервов зубы.
Заспанное лицо блондина наконец появилось на экране. Судя по фланелевой пижаме и смятой подушке, Рик видел десятый сон, когда зажужжал передатчик.
– Мистер Крипс, вы знаете, сколько времени? – спросил он, тщетно пытаясь подавить зевоту. Нащупал на прикроватном столике очки, напялил на нос. Наверное, вид у начальника был впечатляющим, раз Рик тотчас сел в кровати, откинув одеяло. – Что случилось? Вас обокрали? Вы ранены?
– Нет. Да. Не знаю. – Мужчина взъерошил липкие от крови и какой-то дряни волосы и брезгливо отряхнул руку. – У меня проблемы. Координаты скинул, приезжай быстрее.
Помощник вбил цифры в навигатор и нахмурился.
– Это Изнанка. Вы что там потеряли?
– Хотел бы я знать…
Винтер скрипнул зубами. Куски памяти никак не желали восстанавливаться. Оставалось надеяться, что к утру в городе не найдут разорванные трупы. А возможное изменение – всего лишь плод его воображения.
***
Шана
– Хо-хо, последние новости с Изнанки: рядом с Пьяной Совой нашли дохлого вервольфа. Расписали так поэтично: «И полетели клочки по закоулочкам». Видео приложено. – Смуглая в меру полная женщина в удобной клетчатой рубашке и джинсовом комбинезоне раздвинула большой и указательный пальцы, увеличивая жуткую картинку, и повернула короткий ролик к начальнице. – Как думаешь, стоящее дело?
– А кто за него заплатит? Оборотни с трудом сводят концы с концами. – Шана, не отрываясь от чистки радужных крыльев, с равнодушием посмотрела на шерсть и пятна крови на темных камнях, с трудом угадывающихся в стелящемся тумане, и мазнула взглядом по статьям ниже. – Лучше прочитай про намечающийся аукцион.
– Э, нет. Ты же не собираешься в нем участвовать? – забеспокоилась Тайга, торопливо свернув окошко. – Мы в прошлом месяце едва наскребли за аренду. Лишних денег нет.
– Деньги лишними не бывают. – По мнению Шаны, ее бессменный казначей, секретарь и по совместительству лучшая подруга слишком строго относилась к нерабочим покупкам. Впрочем, она не собиралась покупать ничего на аукционе. Но к месту, где продавали пыльцу с крыльев феи и чешую русалочьего хвоста, у Шаны был свой интерес. – Я просто посмотрю.
– Ты и в прошлый раз так говорила. А что в итоге?
В итоге у них на полке появился так называемый артефакт от сглаза. Бесполезная и уродливая статуэтка карлика с глазами на стебельках. Тайга давно вынесла бы ее на помойку, но останавливала стоимость – за артефакт Шана выложила половину месячной выручки.
Магическую бесполезность покупки фея признавала, но статуэтка нужна была, чтобы получить приглашение на закрытую часть аукциона, в которую она пыталась пробиться вот уже несколько лет. И в этом году на мушку наконец пришло уведомление: аукцион состоится в конце месяца, в Изнанке. А важных гостей, желающих постичь изменение, ждут после завершения официальной части.
Верить в магию в век высоких технологий было глупо. Но чем еще, если не ею, объяснить происходящее в мире в последние полвека?
Изменение прошло волной, наплевав на страны, расы, пол и возраст. День, когда всё началось, торжественно назвали Днём Перелома и занесли в учебники истории. Десятки тысяч людей по всему миру вдруг ощутили, как меняются, превращаясь в волшебных существ: вот вместо обычного клерка за офисным столом сидит напыщенный эльф, на состязаниях по плаванию вместо пловчихи выныривает русалка, а курьер, поросший шерстью, тщетно надеется не свалиться с велосипеда.
Паника, попытки изолировать измененных, запереть их в лабораториях вылились в хаос и беспорядки на улицах. Те, по кому ударило изменение, быстро смекнули, что надо объединиться, если хочешь выжить. Изменилось около одного процента населения, как позже показала статистика. Слишком мало, чтобы оказать реальное сопротивление, но слишком много, чтобы вырезать всех под корень. Да и не вырезать, ведь на Дне Перелома ничего не закончилось.
Люди продолжали меняться, и отследить причины не удалось по сей день. Со временем изменения, поначалу вызывающие панику и проклятия, стали обыденностью. Ну, оброс кто-то на улице перьями – так пусть сам и разбирается. И хоть измененных сторонились, но позволяли им быть частью повседневной жизни. Работать, заводить семьи, даже ходить на выборы! Легче всего изменение давалось детям и подросткам: им адаптироваться было проще, и куда меньший процент сходил с ума, увидев нового себя в зеркале.
