Одесса, Российская империя
1831 год, Май, 20
Уютную просторную комнату окутал мрак. Духота не позволяла уснуть, потому еще вечером Сашенька приоткрыла большое окно. Здесь, на юге империи, куда они приехали с отцом накануне, лето уже полностью вступило в свои права.
Часы недавно пробили одиннадцать, но девушка никак не могла уснуть. Осознание того, что завтра состоится ее помолвка, а через три недели свадьба, терзало ее. Она ворочалась на постели и никак не мола уснуть. С противоположной стороны улицы уже более часа доносились громкие звуки музыки, гомон голосов и шум подъезжающих экипажей. В какой-то момент, не выдержав, Саша проворно поднялась с постели и приблизилась к столу. Стояла ясная теплая ночь, оттого лунный свет окутывал спальню. Налив воды из хрустального графина, девушка начала жадно пить, горло от духоты и волнений совсем пересохло.
Невольный интерес толкнул ее подойти к приоткрытому окну. Высунувшись наружу, она оглядела широкую улицу. На другой стороне, чуть впереди, большой двухэтажный особняк сверкал множеством огней. У парадного въезда кучно в ряд стояли экипажи, а слуги в ливрее услужливо открывали двери для прибывающих дворян. Именно оттуда доносилась громкая бальная музыка и гомон голосов. Похоже, в особняке в этот час принимали гостей.
Сашенька никогда не бывала на подобных приемах, да и вообще на балах, ибо все свое детство и отрочество безвылазно провела в пансионе. Оттого она с интересом рассматривала дворян, в этот миг выходивших из подъехавшего экипажа: даму в светлом бальном платье, и ее кавалера в черной паре и цилиндре. Их лица скрывали маски в тон нарядам, видимо, в особняке давали бал-маскарад. Пара вошла в ажурные распахнутые ворота и прошествовала по цветочной алее к дому.
Девушка ощутила, что тоже хочет попасть на этот бал, как гостья. Хотя завтра в доме ее жениха тоже будет праздник, по случаю помолвки, вряд ли она оценит по достоинству это торжество. Волнение о своей будущности не даст ей спокойно насладиться приемом. Оттого в эти минуты, наблюдая за происходящим напротив, она очень хотела поближе посмотреть, что же происходит на этих маскарадах, о которых она так много слышала от подруг в пансионе.
Услышав громкие шаги прямо под окнами и приглушенный смех, Сашенька невольно опустила глаза. По мостовой следовали двое молодых мужчин во фраках и цилиндрах, они о чем-то говорили и смеялись. В следующий момент зрачки Саши удивленно расширились, ибо в одном из них она узнала Михаила, своего знакомого. Сегодня он был одет как настоящий франт: в черный бархатный фрак, белоснежную рубашку, светлые брюки, цилиндр и белые перчатки. Ее сердце вдруг сильно забилось, и она чуть попятилась, боясь, что мужчины заметят ее на втором этаже у окна. Спрятавшись за портьеру, она продолжала следить за молодыми людьми и увидела, как они дошли до изысканного голубого особняка, где теперь давали бал, и скрылись внутри.
Нахмурившись, Сашенька с колотящимся сердцем смотрела на закрывшиеся за мужчинами двери особняка и лихорадочно размышляла. Как она хотела оказаться на маскараде рядом с Михаилом и хотя бы раз покружиться с ним в вальсе. Но она находилась здесь, в этой душной спальне, в одиночестве, как и подобает благочестивой девице на выданье в столь поздний час.
Однако еще с детства Александра не отличалась спокойным и покорным нравом. Хотя она скрывала многие свои горячие порывы, страстные желания и чувства от окружающих, именно боевой, твердый характер помогал ей выживать в суровых условиях пансиона.
Чем дольше она думала о маскараде, тем более отчетливо в ее голове выстраивался дерзкий план.
– Завтра меня отдадут этому… – пролепетала девушка, не в силах произнести имя ненавистного жениха, и его образ, возникший в голове, тут же вызвал гадливую гримасу на юном лице. – Всего лишь одна ночь непослушания. Никто не узнает. Последняя ночь перед кабалой на всю жизнь…
Дернувшись с места, она проворно подбежала к шкафу. Распахнув дверцы, Саша прошлась возбужденным взглядом по прекрасному бальному платью из нежного розового шелка, с вышивкой по подолу и атласной лентой под грудью. Это платье батюшка купил ей сегодня днем по приезде в Одессу в одном из модных салонов. Оно предназначалось для завтрашней помолвки. Никогда раньше Саша не надевала подобных чудесных нарядов, и в этот миг платье казалось ей самим совершенством.
– Что с ним станется, если я один раз его надену? – возбужденно прошептала она.
Мятежные безумные мысли уже полностью завладели девушкой, и она быстро стянула платье с вешалки. Аккуратно уложив прекрасное творение на постель, Сашенька устремилась к комоду, разыскивая белье, чулки и рубашку.
Спустя полчаса она закончила свое облачение и простую прическу. Немного перекрутив пряди светло-русых густых волос, она собрала их на затылке, сделав небольшую «корзинку» из локонов. Саша виртуозно умела укладывать волосы, в пансионе они с подругами часто делали друг другу прически тайком перед сном.
Осторожно открыв дверь спальни, Сашенька выглянула в коридор. Отец спал в соседней комнате, а через дверь его камердинер. Остальные комнаты доходного дома, где они теперь снимали номера, не были заняты, так сказал хозяин вчера по приезде. Потому девушка беспрепятственно, очень тихо ступая на цыпочках, прошла до деревянной лестницы и быстро спустилась на первый этаж. Кругом стояла гробовая тишина. Она знала, что управляющий придет только в пять утра, но до этого времени надеялась непременно вернуться.
– Прекрасно! – в эйфории прошептала себе Саша, выходя уже на мостовую и оглядываясь.
На улице в этот поздний час было пустынно, виднелись только парочка вдалеке и прохожий чуть в стороне. Не заметив ничего необычного, девушка быстрым шагом направилась на противоположную сторону улицы. Мостовая была влажной от вечернего дождя, потому она шла, как можно выше приподнимая прелестное шелковое платье, чтобы не испачкать его. Спустя пять минут она проворно зашла в распахнутые ворота из ажурного чугуна. Лакеев не было видно, только несколько кучеров у вереницы карет, стоявших у входа в усадьбу.
На что она надеялась? На удачу. От одной из девиц-пансионерок Сашенька слышала, что на любом маскараде имелись запасные маски. Их клали при входе, дабы забывчивые гости могли ими воспользоваться. В маске ее точно никто не узнает, да и вряд ли вообще поймет, кто она такая. В Одессе она никого не знала, да и ее совсем не знали.
Поднявшись по широкому крыльцу из белого мрамора к распахнутым входным дверям, она на миг остановилась. Что бы сказал батюшка на ее дерзкую проделку? Это было неприлично, появляться юной девице семнадцати лет одной на балу. Но ведь батюшка не узнает. А она только одним глазком просмотрит на маскарад, на Михаила, и тут же, как быстрая мышь, вернется обратно в доходный дом. Никто и не поймет, что она покидала свою спальню.
