Дискинетическая форма ДЦП
(используется и термин «гиперкинетическая форма»)
Одной из самых частых причин данной формы является перенесённая гемолитическая болезнь новорождённых, которая сопровождалась развитием «ядерной» желтухи. При этой форме, как правило, повреждаются структуры экстрапирамидной системы и слухового анализатора. В клинической картине характерно наличие гиперкинезов: атетоз, хореоатетоз, торсийная дистония (у детей на первых месяцах жизни – дистонические атаки), дизартрия, глазодвигательные нарушения, снижение слуха. Характеризуется непроизвольными движениями (гиперкинезами), повышением мышечного тонуса, одновременно с которыми могут быть параличи и парезы. Речевые нарушения наблюдаются чаще в форме гиперкинетической дизартрии. Интеллект развивается в основном удовлетворительно. Отсутствует правильная установка туловища и конечностей. У большинства детей отмечается сохранение интеллектуальных функций, что прогностично благоприятно в отношении социальной адаптации, обучения. Дети с хорошим интеллектом заканчивают школу, средние специальные и высшие учебные заведения, адаптируются к определённой трудовой деятельности.
Гемолитическая болезнь новорождённых (ГБН) – патологическое состояние новорождённого, сопровождающееся массивным распадом эритроцитов, является одной из основных причин развития желтухи у новорождённых. Гемолиз происходит из-за иммунологического конфликта матери и плода в результате несовместимости крови матери и плода по группе крови или резус-фактору. В результате компоненты крови плода становятся для матери чужеродными агентами (антигенами), и в ответ на них вырабатываются антитела. Антитела проникают через гематоплацентарный барьер, атакуя компоненты крови плода, в результате чего уже в первые часы после рождения у ребёнка начинается массированный внутрисосудистый гемолиз эритроцитов.
Первое описание в литературе датируется 1609 годом (Франция). В 1932 году Луис Даймонд и Кеннет Блэкфэн показали, что hydrops fetalis, icterus gravis и тяжёлая анемия новорождённых являются проявлениями одного заболевания, связанного с гемолизом эритроцитов и названного ими erythroblastosis fetalis (неонатальный эритробластоз). В 1941 году Филлип Левин обнаружил, что причиной этого синдрома является резус-несовместимость родителей.
Пожалуй, ни одна профессия, кроме моей, не дает возможности настолько быстро и глубоко внедриться во внутренний мир человека или домашний уклад его семьи, понять, чем и как тут дышат, кто главный, кто реально принимает решения, и прочее, и прочее. Я, как червяк в яблоко (м-да, не очень приятная метафора, зато точная!), сразу забираюсь в самую серединку, в суть, так сказать, внутридомашней жизни. Иногда мне это нравится. Иногда ― нет. Ну, бывает интересно, чисто по-женски любопытно, иногда, правда, не эстетично и неприятно, иногда откровенно противно, а иногда и рискованно. Впрочем, об этом далее, что уж там держать интригу, работаю я детским массажистом, скажем так, по вызову. То есть не при поликлинике или медицинском центре, а откровенно частным образом, хожу по домам и квартирам клиентов делать их чадам лечебный или профилактический массаж.
Профессия, чего уж там, не верх престижа, и, держу пари, ни разу в детском саду какие-нибудь там Машенька или Витенька, встав на стул на утреннике, не объявляли счастливым родителям ― а я не хочу стать космонавтом, как Тимур, и даже не актрисой, как Маринка, а я решил(а) стать массажистом! И в школе не писали сочинения на тему «Моя мечта ― делать массаж на дому!» Но я ж и не говорю, что сама выбирала это занятие. Судьба сподобила, уж злодейка или нет, судить не берусь. Я ― фаталист, верующий во вселенский разум, исполненный справедливости и обладающий развернутый планом насчет того, кто и что будет делать по жизни во исполнении неизвестной, но очень справедливой вселенской цели. Поэтому не ропщу. Ну, хорошо, если честно, бывает, и ропщу иногда. Человек слаб… ничего уж тут не поделаешь.
А в детстве, как и у всех советских детей, была у меня мечта обладать героической, и, вместе с тем, романтической профессией, например, стать врачом. Ну, ясное дело, не просто терапевтом в районной поликлинике, злобной этакой теткой в сером халате с кучей бумаг на столе, у которой из врачебных инструментов только стетоскоп и противная металлическая палка для горла ― кошмар всех дошкольно и школьно-возрастных пациентов. Хотелось быть гениальным хирургом, чтобы браться оперировать всех безнадежных пациентов и возвращать их к жизни. А уж потом, в белоснежном больничном коридоре, скромно опускать глаза и сдержанным, но полным достоинства и понимания собственной значимости голосом говорить благодарным, со слезами на глазах, родственникам: «Ну что вы, это же моя работа…», ― и удаляться за белые и стеклянные двери в окружении интернов и ассистентов ― спасать следующую жизнь. А еще вечерами, как профессор Преображенский из «Собачьего сердца», совершать какое-нибудь важнейшее открытие, которое продвинет медицину лет этак на 20 вперед, чтобы все газеты писали: «Советские ученые-медики ― лучшие в мире», а внизу скромно ― моя фамилия.
Кстати, чтоб не перебарщивать со скромностью, фамилия моя Икрамова, зовут Гульнара Анваровна. Внешность же моя при таком имени часто вводит добрых людей в замешательство, так как является ваша покорная слуга обладательницей светло-зеленых глаз, европейского типа лица с россыпью веснушек, и темно-русой косы. Правда, не до пояса. И редко когда косы, в основном конского хвоста или этакой дули на затылке. Причиной сего феномена является межнациональная любовь моих любимых родителей, которая для того благословенного времени вовсе не была чем-то из ряда вон выходящим. Время было такое. Все ― граждане одной страны, не особо разделяли друг друга на узбеков, русских, украинцев и так далее. Браков таких, как у моих родителей, было предостаточно, особенно в начале 70-х годов, благодаря дружбе народов и взаимовыручке молодых энтузиастов из всего Советского Союза, бросившихся, как один, помогать отстраивать разрушенный землетрясением в апреле 1966 года Ташкент.
Воздух Ташкентской ранней весны 1967 года опьянил молодую, крепкую и довольно миловидную девушку из Украины Риту Коломеец еще на городском вокзале, куда она прибыла вместе с очередным отрядом добровольцев на поезде Харьков-Ташкент. Ташкент бешено и весело приветствовал молодых людей свежим ветром с примесями специй, энтузиазма, авантюризма, молодости, кипучей деятельности, и ароматом горячих лепешек и уличного шашлыка, от которого сводило скулы и немедленно начинал выделяться желудочный сок!
