Зар сидел на неудобной скамье в больничном коридоре, вытянув вперед свои длинные ноги, и ждал, подавляя уже привычное раздражение.
Вокруг него было шумно, суетно, бестолково. Кто-то сидел на скамьях, кто-то стоял, переминаясь с ноги на ногу, кто-то говорил по телефону, а одна визгливая тетка ругалась со всеми одновременно, доказывая непонятно что. Дети, приведенные на прием своими родителями, кричали, хныкали, ныли, а некоторые просто безвольно лежали на скамьях или руках матерей.
Белый свет люминесцентных ламп неприятно резал глаза. А общий унылый вид длинного неуютного коридора с гадостно-желтыми стенами и десятками окрашенных белой масляной краской дверей навевал тоску.
Люди, целенаправленно пробегавшие по коридору, меряющие этот коридор шагами взад и вперед, покорно ожидающие своей очереди у кабинетов, видели Зара и не видели его одновременно. На него никто не натыкался, никто не пытался занять скамейку рядом с ним, даже санитарка аккуратно возила шваброй вокруг его ног.
От нечего делать Зар сначала пялился на грязно-серую зернистую керамическую плитку под своими ногами, местами раскрошившуюся от времени и истертую сотнями ног. Затем перевел взгляд на развешенные по стенам информационные стенды, в красках расписывающие особенности течения онкологических заболеваний у детей.
Чего хотел добиться этот ублюдок, назначая встречу именно здесь? И ведь знал, что Зар сейчас в таком положении, что не сможет отказаться!
Зар явился сюда по первому свисту, как послушная собачонка, и уже битый час торчал на жесткой скамье без спинки в надежде на то, что Хело передумает и согласится помочь. Больше пойти ему было не к кому.
Время утекало, как песок сквозь пальцы, но он упрямо сидел, вперив невидящий взгляд в носки своих высоких шнурованных ботинок. Испытание уже завтра, а он так и не нашел себе поручителя. Все до единого ангелы смеялись ему в лицо. Ха, полукровка решил пройти Испытание! Как смешно! И тут неожиданное «приглашение» в эту больницу от Хело… Зар с досадой сплюнул себе под ноги на только что вымытый пол.
Старшие, уже давно пожалевшие о том, что подняли его в свое время на небеса, задумчиво переглядывались всякий раз, когда он попадался им на глаза. Может быть это был такой хитроумный план, чтобы избавиться от него? Достаточно просто не допустить егО до Испытания, чтобы лишить крыльев и отправить обратно на Землю, откуда они забрали его девятнадцать лет назад. Ему не было места нигде… Здесь он тоже оказался лишним, как и тогда на Земле.
Зар скрипнул зубами, отгоняя ненужные воспоминания, и, чтобы скоротать время, принялся разглядывать души окружающих его людей. Люди были мерзкими отвратительными созданиями, еще более гадкими, чем ангелы и демоны, среди которых он вырос. В душах людей свет и тьма складывалась в причудливые, постоянно меняющиеся узоры, и рассматривание человеческих душ было сродни игре с калейдоскопом. И всегда, в каждом человеке, находилась торчащая наружу темная ниточка, за которую ему хотелось дернуть, чтобы все дурное вывалилось из него, как вываливается дерьмо из засорившегося унитаза.
Зар был уверен, что из него получился бы прекрасный демон, если бы только он нашел себе поручителя на Испытание. Он был бы получше того же Дэрга, который весь уже насквозь пророс светом, и жалел мокнущих под дождем котят.
Зар никого не жалел…
Умом Зар понимал, что даже, если он каким-то чудом и пройдет Испытание, то к работе его все равно не допустят. Нет у него не только поручителя, но и напарника. И никогда не будет. А без ангела-напарника демон не сможет поддерживать Баланс, как бы он ни пыжился. Но врожденное упрямство не давало ему так просто сдаться. Если и был хоть крохотный шанс остаться, то он готов был зубами выгрызать его для себя.
Хело позвал его сюда, и, наверняка, давно уже наблюдает за ним, но пока не соизволит явить себя. Очередная идиотская провокация?Дожидается, когда у Зара кончится терпение и он начнет пробуждать тьму в людях, чтобы потом сообщить об очередной выходке демона-недоучки Хэйл-Элю?
Зар снова перевел скучающий взгляд на снующих вокруг него людишек. Здесь и его вмешательство не требовалось.
Казалось бы, что в детском онкологическом центре демону делать нечего. Любой человек перед лицом смертельной болезни ребенка должен, если не превратиться в святого, то хотя бы на время отодвинуть собственные темные побуждения, и все силы направить на страдающего малыша. Ан нет.
Зар наблюдал за женщиной, театрально заламывающей руки у кабинета врача, и при этом искоса посматривающей по сторонам. Все ли видят ее искренние страдания?
Он смотрел на мужчину, который ругался в трубку со страховой компанией, пытаясь заработать больше денег на болезни собственного ребенка.
Провожал взглядом врача, который торопливо прятал в карман белого халата конверт, полученный от несчастных родителей в обмен на обещание подвинуть ребенка в очереди на операцию.
Люди давно перестали его удивлять. В человеческом сердце всегда было место тьме. В какой бы ситуации человек не оказался. Для Зара, который сам был воплощением этой тьмы, не составляло труда отыскать эту сторону в любой человеческой душе и вытащить ее наружу. И он находил ее во всех душах, которые встречал на своем пути.
Он вдоволь нагляделся на людей и снова отвернулся к стене с информационным стендом, когда, привлекая его внимание, дверь кабинета напротив отворилась, и оттуда вышли две женщины.
Одна из них – мать маленького пациента, держащая на руках спящего ребенка. Еще не старое лицо прорезали глубокие морщины, в глазах стояла печать страдания.
Вторая – медсестра отделения, молодая женщина в белом халате. На ее лице светилась мягкая улыбка, полная нежности и сострадания. Она говорила что-то матери больного ребенка, ласково поглаживая ее по плечу. От ее слов и прикосновений, плечи женщины постепенно расслаблялись, морщины на лице сглаживались, а в глазах разгорался робкий огонек надежды.
Зар, присвистнув от неожиданности, подобрался на скамье, устремив все свое внимание на девушку в белом халате. С ее появлением темноватый коридор больницы словно засиял теплым солнечным светом, видимым лишь ему.
Зар удивленно вгляделся в ее прозрачную, как горный хрусталь, душу, отражающую своими гранями свет других душ и рассыпающую его вокруг себя радужными искрами. Он по своему обыкновению искал в ней хоть одно темное пятнышко, но душа ее была чиста, как слеза младенца. Чистая душа… Нет… Не может такого быть!
– Ну что? Налюбовался? – из завороженного созерцания чистой души его вывел недовольный голос Хело. Чертов урод опять подкрался незамеченным и устроился рядом на скамье, как будто все время тут и сидел. А может и вправду сидел… Зар раздраженно покосился на ангела, который выглядел, как мужчина средних лет, с аккуратно подстриженной русой бородкой и длинными до плеч русыми же волосами. Как и положено спускающимся на землю, крылья у него были убраны. Белокрылый говнюк досконально знал каждое правило и неукоснительно их соблюдал.
