© Иван Макаров, 2020
ISBN 978-5-0051-7475-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Иван Макаров
Теория большого хайпа
Узнать тебе пора,
Что при подъеме кажется сначала
Всегда крутою всякая гора.
Но выше мы взбираемся, и мало —
Помалу путь удобнее идет,
И та тропа что силы отнимала,
Вдруг легкой станет.
«Божественная комедия» Данте Алигьери
Все герои книги выдуманы и все совпадения случайны.
Дорогой читатель, ты держишь в своих руках удивительную книгу. Эта книга о теории большого хайпа и о том, как можно достичь славы без вложений. Книга рассказывает о реально существующем артисте, который как и все артисты эгоцентричен и психически не здоров. Надо отдать должное артисту, что он феноменально смел и смог на себе испытать вся тяги информационного стяжательства славы. Артиста зовут Дмитрий Торин, его не существует. Но путь, который он проделал к славе достоин уважения и возможно кого-то он научит как действовать.
Здесь я не боюсь обсуждать не только психологические, но и духовные основы человеческого бытия. Я лишь считаю нужным обратить внимание всех, кто привык читать предисловие вместо книги, на некоторые аспекты ее содержания.
В книге, почти на равных правах «участвуют»: спиритизм и Ницше, сюрреализм и социализм, эпоха Просвещения и патриотизм, психоанализ и новейшая философия постмодерна, кино и компьютеры, ведьмы и зомби, русские сказки и греческие мифы, искусство концептуализма и психология современного современника.
В ней идет речь о чудесах подлинных и мнимых, о разнице между религиозной верой и самообманом, о разных, порой самых неожиданных, трактовках грехопадения Адама и Евы, об закарпатских мистических сектах и религиозных экстазах красных муравьев.
И это далеко не все!
Она посвящена популярной музыке и популярным людям, городу и миру, яблоку и яйцу, штангенциркулю и астролябии. Это диалог, это спор.
Мой юбилейный концерт скоро начнётся. Всё готово. Огни софитов и прожекторов напрягали здесь не только Киркорова. Для моего выступления на сцене Кремлёвского дворца всё сделано на высшем уровне.
Я готов.
Я Народный.
Я великолепный!
Я восхитительный!
У меня огромный опыт.
В конце концов, я уже не мальчик.
Но… Мандраж есть. Легкий. Без колотуна.
Вглядываясь в чернеющую пустоту зала, прислушиваюсь. Звенящая тишина закладывает уши.
За массивными дверьми едва слышен гул многотысячной толпы. Все билеты проданы задолго до начала моего концерта.
Перед глазами стремительно проносятся некоторые моменты моей творческой жизни. Кувыркаясь и барахтаясь в воспоминаниях, я слышу милое сердцу…
– Дмитрий Михайлович! – пора. Подхватив меня под руку, милая девушка – помощник режиссёра, уводит меня со сцены.
А начиналось всё в далёком 2005 году, когда в неполные 18, я, выпорхнув из родительского гнезда, ринулся навстречу новой жизни, полной радости, разочарований и сумасбродных идей…
****
Но, обо всём по порядку
Судьба распорядилась, а звёзды легли так, что появиться на этот свет выпало мне первого мая. Тогда я даже не подозревал о знаковой роли дня моего рождения.
Едва появившись на этом свете, мягко говоря, я запел. На мой божественный голос сбежались все свободные сотрудницы Кёльнского отделения родовспоможения. Вытаращив глаза, они наблюдали невероятную картину. Обнаженный младенец, несколько минут назад появившийся из утробы, с только что обрезанной пуповиной, не орал, как иные, а реально пел.
Путая слова и дрожа от невероятного творческого экстаза, я запел… Mein lieber Augustin.
Когда я закончил, прильнув к полной груди моей дорогой мутер, воцарилась гробовая тишина. А затем, раздался оглушительный шквал аплодисментов… Молодые и пожилые немки, окружив нас со всех сторон, причитали и кудахтали, перебивая друг друга, благодарили маленького исполнителя, находясь в полном восторге.
Тогда я, по словам мамы, впервые обделался от страха…
Вы спросите откуда я это знаю. От любимой мамы, которая в те далекие времена была начинающей писательницей и записывала всё происходящее в свой блокнот, мурлыча под нос песенки разных народов. Она, в томительном ожидании мужа, частенько напевала немецкую народную песенку про Августина.
Несколько слов о маме. Она урождённая полька с русско-украинскими корнями, закончив в Кракове Ягеллонский университет, факультет славянской филологии, поехала искать счастье в Германию. Именно в Кёльне она, эффектная, длинноногая, натуральная блондинка, случайно встретилась с моим будущим папашей, Микаэлем Бокмаером. В то время, преуспевающим бизнесменом, живущим на четыре страны, в которых он имел процветающий бизнес.
Но тогда, мама не знала этого. Она, вырвавшись за пределы предела, просто страстно и всецело полюбила бюргера средних лет. А спустя 10 месяцев, после этой встречи, появился я.
Впрочем, историю моей семьи я не собирался рассказывать. Но для полного понимания сути, следует отметить, что папа, всеми фибрами души, не терпел всё славянское. Он сильно переживал, когда узнал, что у его будущей жены были славянские корни…
Мама, популярная ныне писательница и художница, полная противоположность отцу. Чувственная, сентиментальная и ранимая, воспринимала реальность, как розовый сон. Так и меня воспитывала, практически одна.
Бабушки и дедушки Бокмаеры не приняли этот брак и всячески избегали любых отношений. Вплоть до того, что строили всевозможные козни своей невестке, пытаясь разрушить молодую семью. И временами у них это получалось. Арийские традиции и ненависть ко всему восточному – сделали своё дело. Оберегая свою любовь и семью, молодой Бокмаер постоянно пропадал в бесчисленных рабочих командировках.
Микаэль Бокмаер – истинный ариец с нордическим характером. Рыжеволосый, атлет, владелец небольшого, но прибыльного бизнеса. Дальнее родство с кланом Родшильдов, будоражило воображение барона Фон Бокмаера. И, если это дальнее родство не сделало отца финансовым воротилой, то однозначно в чертах его характера было столько же надменности, сколько и сентиментальности…
Сейчас отец с мамой живут в Киеве. Он финансирует существующий фашистский режим, пуская на его поддержку чуть ли не половину дохода от его бизнеса в Украине.
Я рос. И постоянно пел. Пел даже тогда, когда это было непозволительно. Однажды, нашу семью пригласили в Бундестаг, где отцу должны были вручать какую-то награду. Находясь в полном непонимании от происходящего, я наделал там столько шума, что все местные газеты и журналы месяц писали о моём пении в здании немецкого парламента. Отец был в гневе. Но сменил гнев на милость, когда по итогам этого события, получил весьма полезные знакомства и преференции.
