В это утро Люся проснулась счастливой, как просыпалась в детстве, когда каждый новый день обещал нечто восхитительное и неизведанное. Но детство давно кончилось, а вместе с ним навсегда ушло волнующее предвкушение праздника, ожидание чуда. И вот – вернулось, и щекотно таяло в груди, как если бы Люся выпила стакан ледяной газировки: внутри сладко лопались невидимые пузырьки, и от переполняющего сердце восторга хотелось смеяться.
Люся не выдержала и рассмеялась. И взглянув на часы, резво вскочила с кровати. Сегодня они с Ритой едут на Пироговское водохранилище – огромное как море, с белыми чайками, желтыми песчаными отмелями, зелеными травянистыми пляжами и синей водой, на которой качаются разноцветные паруса… Рита пригласила её в яхтклуб! Весь этот длинный июньский день они будут купаться, загорать и кататься на обещанном Ритой гидроцикле, принадлежащем яхтклубу, членом которого был Ритин отец и сама Рита (при ближайшем рассмотрении «гидроцикл» оказался обыкновенным водным велосипедом).
«Как здорово, что у меня есть Рита!» – восторженно думала Люся, перекладывая с места на место юбки, блузки, футболки и шорты, – одеться следовало красиво, чтобы не ударить лицом в грязь. Люся извлекла из недр шкафа кокетливую шляпку из соломки, плиссированную голубую юбку и такого же цвета футболку с вышитыми на ней белыми и синими розами.
– Ты хоть оденься нормально, не подведи. Там же люди, смотреть будут, скажут, кого привезла…– сказала ей Рита, и Люсю покоробило.
С Ритой она познакомилась случайно – на чьём-то дне рождения их места за столом оказались рядом. Люся вертела в руках бутылку муската, который, похоже, никто не собирался открывать. Мускат был греческий, тамошнего розлива. Прищурив глаза, Люся вглядывалась в мелкий текст на этикетке. Этикетка сулила экзотический аромат, гармоничный насыщенный вкус с тонами свежей земляники и бархатное послевкусие. Люсе очень хотелось ощутить – послевкусие. Но бутылка была запечатанной, а открыть её она стеснялась.
Тонкая загорелая рука, охваченная изящным браслетом, осторожно вынула драгоценную бутылку из Люсиных пальцев.
– А ты, я смотрю, разбираешься… – сказала Люсе сидящая рядом с ней красивая девушка.
Люся ей не ответила. Она и правда разбиралась в винах: мамина родня жила в Абхазии и Грузии, виноградники имелись у всех. Не рассказывать же об этом соседке по столу… Между тем Люсина соседка, мастерски управляясь со штопором, открывала экзотический кипрский мускат.
– Здесь не та компания, в винах никто ни фига не понимает, – объяснила она Люсе. – Коньяк глушат, вискарём наливаются да брэнди лакают. А это – девушка любовно провела пальцем по горлышку бутылки – не для всех. Это для тех, кто понимает. И мы её с тобой уговорим, и насладимся – бархатным послевкусием.
Люся улыбнулась и неожиданно для себя самой сказала: «Насладимся. Наливай!»
– За знакомство! Меня Рита зовут. А ты Люся, я уже знаю. Я всё про тебя знаю.– Рита подняла бокал. – За нас!
«Ничего-то ты обо мне не знаешь…» – подумала Люся.
Рита смотрела, как она пьёт волшебный, пахнущий земляникой мускат – мелкими неторопливыми глотками – и разглядывает бокал на свет.
– А ты ничего, – одобрила Рита новую знакомую. – Знаешь толк в элитных винах.
– Знаю, – улыбнулась Люся. – У мамы в Грузии родня, там виноградники у всех… Я все секреты знаю.
– Она у тебя грузинка? А знаешь, ты похожа!
– Нет, мама у меня наполовину гречанка, а наполовину… с кем-то из местных. Я сама толком не знаю.
– Ну, я и говорю, похожа.
– Ни капельки не похожа, – рассмеялась Люся. – Это все говорят, вся родня.
– Ну, не знаю… А мне кажется, похожа, – не сдавалась Рита. – А я просто мамина копия, и характером, и лицом. Так папа говорит. А мамы нет, уже давно. Мы с папой вдвоём живём… – дрогнувшим голосом закончила Рита, взяла Люсину руку в свою и крепко сжала. Люся ответила на пожатие.
– Давай за родителей выпьем. Второй тост всегда пьют за родителей.
– Я знаю, – улыбнулась Люся. Она не стала говорить, что бокалы за родителей на дне рождения поднимают в честь родителей «новорожденной». Ей нравилась Ритина откровенность и это дружеское рукопожатие. Мускат растекался по горлу мягким бархатным теплом, оставляя неуловимо тонкий, медово-изюмный аромат. Пытаясь его удержать, Люся зажмурилась и забормотала, не выпуская Ритину руку из своей.
– Гамбургский мускат. Нет, скорее всего, смесь сортов. Чувствуешь аромат, терпкий такой, как если виноградную шкурку долго жуёшь? Это гамбургский, только у него такой выраженный вкус…И ещё гармеча. Она малиной пахнет и пряностями…И розовый мускат, чувствуешь землянику? Это вроде как смесь трёх сортов. Нам повезло, подруга. Насладимся!
– Слушай, ты прямо в точку попала! Именно это я и чувствую, малина и земляника, и пряности, и… как это у тебя получается? Ты прирождённый сомелье! – изумилась Рита.
Через минуту обе увлечённо болтали обо всём подряд, с аппетитом поедая салаты и закуски и запивая их греческим мускатом. Новая подруга с ходу начала рассказывать Люсе про своих мальчиков. Их у Риты было без счёта, и с каждым был роман. Рита говорила – отношения. Об этих самых отношениях она без малейшего стеснения поведала Люсе, выжидательно уставясь на подругу серыми большими глазами в густых ресницах. Глаза были честными. То, о чём рассказывала Рита, было беспринципным и бесчестным. Люся так и сказала.
– А ты молодец! – одобрила Рита. – Другие тоже так думают, а вслух сказать боятся. А ты сказала. Я таких уважаю.
– Да ты что?! Ты и другим рассказывала – такое? – ужаснулась Люся.
– Да я не всем рассказывала, только на работе, девчонкам, – оправдывалась Рита.
– Ты с ума сошла? Над тобой же смеяться будут! Грязью будут поливать! – негодовала Люся. – Зачем же ты о себе такое…
– Не будут.
– Почему?
– Потому что боятся, – лаконично ответила Рита.
– А почему тебя надо бояться? – не поняла Люся. И Рита объяснила – почему.
Ритин папа входил в совет директоров какого-то крупного производственного объединения с длинным названием (Рита говорила – концерна) и вдобавок возглавлял НИИ, где работала Рита. Кто же отважится сплетничать о директорской дочке? Рите всё сходило с рук. Она являлась на работу за полдень. Торчала часами в буфете. Рассказывала в курилке о своих бесконечных «лавстори», ощущая на себе завистливые взгляды: дружить с Ритой хотели все.
Люся названия концерна не запомнила. Как и названия Ритиного НИИ. Зато про парней постаралась запомнить всё. Все Ритины приёмы и уловки. На всякий случай. Хотя никаких «случаев» в Люсином обозримом будущем не предвиделось. Люся была некрасивой, об этом безапелляционно говорило ей зеркало, а зеркалам Люся верила. Ещё она была немногословной, неудачливой, нелюдимой и стеснительной. Полный набор. Одни сплошные комплексы.
