Привет, меня зовут Рина, и я русская. Вот и все, что вы можете знать о человеке, живущем в новой стране. Неважно, кем вы были раньше – юристом, поваром или предпринимателем. Теперь все, что о вас известно, – это ваше имя и национальность.
И даже на это много вопросов. Все любят спрашивать: «Откуда ты?» Я никогда не понимала этот вопрос. Откуда ты прямо сейчас, откуда ты родом, или какой ты национальности?
У меня нет однозначного ответа. Какой бы паспорт ни лежал в моем кармане, я всегда чувствовала себя цыганкой. Все началось еще в детстве, мы часто переезжали.
Я родилась в богом забытом городе в Сибири, достаточно большом, но бедном. Он образовался отчасти из-за того, что люди ехали с востока в столицу, отчасти из-за хорошего наркотрафика из Казахстана. Это неплохой город, если вы хотите жить простой жизнью, растить своих детей, ездить в отпуск пару раз в год в Азию и спать спокойно.
Мое детство не было каким-то особенным, мы жили бедно, я была ребенком девяностых. Советский Союз развалился, люди не знали, что делать, и каждый выживал, как мог. Родители работали на двух работах, и мы жили в маленькой однокомнатной квартирке на первом этаже. Папа разделил комнату шкафами пополам, и у меня был свой маленький закуточек. Мое детство было счастливым и даже идеализированным, родители никогда не ссорились и любили друг друга. Когда я выросла, узнала, что не все отношения такие, что забота и уважение – скорее исключение, чем правило.
Как и у многих в нашей стране, у меня были смешанные корни. На самом деле, во мне всего пять процентов русской крови, остальное – еврейская, немецкая, румынская, венгерская. Но паспорт по крови не получишь. Более того, ты тот, какой ты ментальности. И это мой камень преткновения, это то, что мотивировало меня уехать из родной страны.
У эмигрантов есть общее правило: тебя не спрашивают, почему ты уехал, но все очень хотят это узнать. Моей точкой отсчета стало закрытие пятилетнего бизнеса, конец токсичных отношений и еще… А разве этого мало?
Глава 1. Питерские истории
Вначале всегда принято рассказывать о главном персонаже. Как ты вообще сюда попала, детка?
Первая моя «эмиграция» случилась в пределах родины. В России два больших города – Москва и Санкт-Петербург. Первый – столица, похожая на голодного тигра: красивый мех, но только отвернешься – откусит руку по локоть. И Санкт-Петербург, похожий на Восточную Европу с ее разваленными домами в центре города, с вечным дождем и серым небом, и с таким культурным и восторженным флером. Я выбрала второй, не могу сказать, что это было сложное решение. Жизнь в столице слишком дорога для жителя региона, разница может быть троекратной, поэтому выбор был достаточно очевиден.
Многие, поглядывая на мою биографию, могли бы сказать: «Вау!» Все любят хорошие истории, красивую картинку, но никто не знает, на самом деле, как ты чувствуешь себя в этот момент. Это как красивые профили Инстаграм1: на фото все такие богатые и успешные, а в реальности с трудом закрывают ежемесячный платеж по кредитке. Кто знает, сколько боли и слез по ту сторону экрана.
Говорят, первый год эмиграции самый тяжелый. Тебе надо приспосабливаться, искать жилье, работу, друзей. Второй год становится терпимее, а третий – почти вровень. Мой первый год в Питере был не сказочным. Я, как и большинство молодежи, после школы поступила в институт. Брать год на обдумывание, кем ты хочешь стать, у нас не принято, поэтому ты просто идешь туда, куда возьмут или куда хотят родители, а потом уже разбираешься, что делать с дипломом.
Я хотела стать архитектором или дизайнером, ходила заниматься к художнику и даже на специальные курсы при университете. На творческие специальности, помимо обычных предметов, сдают еще и творческие, и, конечно, к ним можно подготовиться, так же, как и к математике. Но в выпускном классе родители мне доходчиво объяснили, что это не особо прибыльная профессия. И в итоге я поступила на менеджмент, конечно же, в строительном вузе, чтобы быть хоть как-то ближе к мечте.
И вот, зашоренной студенткой я приезжаю в огромный город, и мне не дают общежитие. Сначала у нас селили иностранцев, то есть гостей из бывших дружественных республик. А вы русские… ваши проблемы. Так я прожила два месяца у сестры своей бабки. Это было достаточно тяжелое испытание. Телефон можно было заряжать только по ночам, во благо экономии энергии, свет в туалете по возможности тоже не включать и мыться раз в пару дней. Для меня тогда, достаточно домашней девочки, это были спартанские условия. Меня это дико выбешивало, а еще я все время чесалась. Мои нервные клетки не выдержали, и я нашла девочку, которая искала соседку в квартиру на окраине города. Общагу нам дали уже под Новый год, но я в нее не переехала.
Немного про мое первое питерское пристанище. Сразу скажу, что вариант был неплохой – большая однокомнатная квартира напротив метро. Мы разделили комнату шкафом, как в детстве делал мой отец, и у каждой из нас получился свой уголок. Моя соседка была, кажется, из Тулы и по характеру напоминала мою бабушку. Она много готовила и убирала, в общем, была образцовой женой. А еще к ней постоянно приходил ее брат, который у нас подъедался, но бесило меня не это, а его вечное присутствие на кухне. Рядом с ней я себя чувствовала какой-то неполноценной, да даже до сих пор. Ведь сейчас мне уже тридцать, а борщ я варить все равно не умею.
В какой-то момент, примерно года через полтора, меня пригрело это окончательно. И мы с подружкой сняли в складчину комнату в центре.
Комната в коммуналке – это такой отдельный вид питерского удовольствия, когда большую квартиру сдают по комнатам. И народу у нас в четырех комнатах жило, – ух, кажется, две пары и еще два парня. Один парень постоянно накуривался и мявкал под гитару в пять утра. Возможно, у него была такая песнь, но меня это постоянно будило. А еще было безумно холодно. Этого жилья мне хватило на месяц или два. Подруга потом выпросила побольше денег у родителей и переехала в хорошую комнату в соседнем доме, а я нашла комнату у бабушки-клофелинщицы.
Комната в центре стоила шесть тысяч, что на тот момент составляло около ста долларов. Потолки были пять метров, а метро находилось в пяти минутах ходьбы – что может быть круче, когда тебе девятнадцать? Однако комната располагалась рядом с кухней, поэтому слышимость была просто ужасной. Стены не доходили до потолка, а на самом деле были обычными советскими шкафами с дверью между ними. В квартире жили трое: я, девушка, снимающая другую комнату, и бабушка. Бабушка периодически забывала, кто мы такие, и задавала всякие глупые вопросы, а иногда просто лезла не в свое дело или просила воскресить Сталина. Все было неплохо, пока ближе к лету к бабушке не приехали два внука, а сама она уехала на дачу. Внуки устроили полный разгром в квартире, у них были отпуск и каникулы, а у меня – разгар сессии.
