Историческим фактом является то, что Иосиф (Осипа) Алексеевич Поздеев (1746—1820) был одним из «главарей московского масонства конца XVIII и первой половины XIX века, ставшим при Александре I признанным руководителем старых масонов». Это отразилось, как мы впоследствии увидим, на ходе русской истории. Поскольку, «не заговорщики-декабристы», а именно «приверженцы идей крепостника И. А. Поздеева (С. С. Ланской) в результате длительной работы смогли изменить к лучшему жизнь в стране».
Имя Иосифа Алексеевича Поздеева не без оснований вызывает в сознании историков злейшую картину русского крепостничества, основанную на принципах ультраконсерватизма. Вслед за историками прошлого века не многочисленное количество современных исследователей Александровской эпохи, касавшихся личности Иосифа Поздеева, также отмечают его реакционные воззрения.
Итак, какая же метаморфоза произошла в сознании этого человека, приведшая к столь радикальному пересмотру собственных воззрений? Человека уже немолодого и зажиточного? Ознакомимся с некоторыми фрагментами биографии масона высших степеней посвящения – И. А. Поздеева.
Существуют два предположения по поводу года рождения Иосифа Алекссевича Поздеева: одни источники упоминают дату «около 1742г.», другие называют днем его рождения точные число и год – 4 апряля 1746 года. Он был выходцем из дворянского сословия и внуком стольника Василия Матвеевича Поздеева (1715г.). Шестнадцать лет проживал в Санкт-Петербурге. Отец Осипа Алексеевича – капитан 2-го гренадерского полка Ландмилицкого корпуса (в 1749г.) Алексей Васильевича Поздеев. О матери Осипа Алексеевича информация отсутствует.
В Энциклопедии Брокгауза и Ефрона находим следующие сведения: «Поздеевы – дворянский род, восходящий к началу XVI века. Дьяк Марк Мартемьянович Поздеев подписал грамоту об избрании на престол Михаила Федоровича (1613), ездил в Англию (1616), был дьяком при воеводах в Астрахани; за злоупотребления, вызвавшие ссору с крымским ханом, подвергся царской опале, с отобранием вотчин и поместий; позже был вновь дьяком московского судного и разбойного приказов. Богдан Поздеев был при царе Михаиле дьяком разбойного и печатного приказов. В XVII веке многие Поздеевы служили стольниками и стряпчими. Полковник Осип Алексеевич Поздеев (умер в 1811 г.) был известным масоном. Этот род Поздеевых, внесенный в VI часть родословной книги Московской губернии, пресекся во второй половине нынешнего столетия, и фамилия его передана Шубиным (Гербовник, VI, 52). Другой род Поздеевых, восходящий к началу XVII века, внесен в VI часть родословной книги Псковской губернии. Донской казачий род Поздеевых восходит к началу XVIII века, когда члены его уже были войсковыми старшинами». Здесь, как мы видим, есть расхождения и в дате смерти О. А. Поздеева (указан 1811год, а не 1820).
Из служебной деятельности И. А. Поздеева известно, что он в 1774 году являлся дежурным офицером при усмирителе Пугачевского бунта графе П. И. Панине, (что очевидным образом сказалось на системе его взглядов и принципов в отношении «крестьянских свобод»), но в том же году Поздеев вышел из военной службы в отставку с чином полковника. В феврале 1777г. Осип Алексеевич принял решение вступить в законный брак с некой Екатериной Михайловной, которая пережила супруга на 14 лет и скончалась в 26 ноября 1834г. У них было семеро детей. Сыновья Поздеева: Алексей, названный в честь деда, в 1822г. отставной капитан-лейтинант флота, живший в Красном селе, где у него в доме проходили масонские собрания; Иван так же, как и брат, служивший на флоте; Николай, во многом повторявший их судьбу; Петр, начавший свой жизненный путь, как гардемарин, и внезапно умерший в 1807г., и Александр, мичман, который в сентябре 1818г. трагически погиб «по неосторожности», а также дочери – Любовь, в замужестве Шубина, и Мария.
О. А. Поздеев был известным помещиком и крупным собственником в Вологодской и Псковской губерниях (Новоржевского уезда). В 1779г., будучи отцом столь обширного семейства, он приобрел имения в Кадниковском уезде Вологодской губернии. В январе 1797г. Поздеев пережил в своем любимом имении бунт крестьян. Вероятно, это происшествие послужило причиной переезда в 1799г. поближе к Москве, в село Чистяково. Абсолютно точно можно утверждать, что следствием Отечественной войны 1812 года и пережитого им в своем имении бунта стала его знаменитая записка, называвшаяся «Мысли противу дарования простому народу так называемой гражданской свободы», составленная им позже, в 1814 г., по поводу слухов об освободительных намерениях правительства и напечатаная без имени автора в «Истории российской академии» M. И. Сухомлинова. Принадлежность ее О. А. Поздееву доказывается письмом его к A. К. Разумовскому в книге А. А. Васильчикова «Семейство Разумовских». В ней он говорил не только о крестьянском вопросе, но и о вреде свободных учреждений вообще, встревоженный слухами о «конституциях»; вооружался против «учености» среди крестьян, которые должны только знать, что нужно «не лгать, не воровать и не обманывать, не пьянствовать, а повиноваться властям», а также и о том, что нельзя допускать всякого стремиться к перемене своего состояния: «Позволять, чтобы ноги поднимались выше рук, или паче выше головы, есть сущий беспорядок». Он не допускал дискуссий о необходимости и возможности крестьянского просвещения. Необходимым условием последнего мыслится преданность власти, выступающей гарантом общественного единства и благоденствия верноподданных, т.е. помещику, как госчиновнику, являвшемуся крестьянству в данной конкретной ситуации в лице О. А. Поздеева. «Эти мысли Поздеев в 1817 и 1818 гг. повторял в своих письмах к С. С. Ланскому и А. К. Разумовскому, когда снова распространились слухи о близком освобождении крестьян. В них тот же обскурантизм, то же циническое презрение к простому народу, который он считал неподготовленным к дарованию ему свободы».
Исследователь А. К. Богданов пишет: «Убеждение в том, что крестьянское сословие интеллектуально недееспособно и требует властного надзора, лежит в основе известной резолюции Петра по поводу возможности введения в России шведской системы приходского самоуправления: «Из крестьянства умных людей нет». И далее по тексту изложена следующая мысль: «В социальной повседневности городской и крестьянской России XVIII – XIX веков отношение к новизне определяется степенью идеологического доверия к традиционным ценностям культуры. Сопротивление новшествам в этих случиях так или иначе релевантно страху перед нарушением тех социальных и культурных гарантий, которые предположительно могут быть такими новшествами вызваны.
