– Ты так ему и не сказала? – удивление подруги сочится через динамик гарнитуры, кажется практически осязаемым.
– Я хотела сказать именно сегодня, – расплываюсь в какой-то рефлекторной улыбке, глядя на горящий красным круг светофора. – Сюрприз Ваньке сделаю.
Наверное, уместнее было прийти к нему в офис в плащике на голое тело, но горячий секс уже давно не спасает наши отношения, а этот сюрприз все изменит. Я так на это надеюсь. Очень надеюсь.
– Терпения у тебя вагон, Мира, – вздыхает она. – Тем более, учитывая ваши передряги.
Я мотаю головой, словно она вылила на меня ушат холодной воды. Передряги… Так себе слово, конечно. Все хуже, чем «передряги». Все, хватит! Не хочу сегодня думать о том, как мы отдалились – уверена, что все наладится, когда я расскажу мужу, что нас уже трое.
Я всегда очень его любила, просто молиться была готова на мужа. А теперь с его ребенком под сердцем, который у нас, наконец, получился после двух лет пустых попыток, и вовсе буду стараться стать ему самой лучшей женой.
– Все у нас хорошо, – проговариваю спокойно, – а будет еще лучше. Ладно, Аль, я уже у офиса.
– Тебе же еще можно? – спрашивает подруга, и я ловлю в ее голосе шаловливые нотки.
– Не понимаю, о чем ты, – отмахиваюсь я – не люблю обсуждать подробности своей интимной жизни даже с лучшей подругой.
– Ну покуролесить на столе у большого босса, – не понимает она моих попыток уйти от темы. – Святое же дело в днюху любимого мужа. Ты же его облизывать готова, как любишь.
– Ну хватит, – морщусь я. Да, я с ума по Ивану схожу, но почему-то меня задевает, когда кто-то подмечает, что я дышу им, а мой муж… Иногда мне кажется, что он просто позволяет мне быть рядом с ним. – Целую тебя. Пока.
Она что-то там еще говорит, но я сбрасываю вызов, хватаю с соседнего сиденья сумочку и выскакиваю из автомобиля. Вхожу в здание бизнес-центра и поднимаюсь на лифте на нужный этаж.
Ванина приемная совсем пустая, а ведь только середина дня. Я иду, цокая каблуками по гладким плитам, и чувствую, как внутри меня растет невнятная тревога. Тереблю в пальцах ремешок сумки и неосознанно замедляю шаг. Уже тянусь к дверной ручке, но отдергиваю руку.
Слышу за дверью раздраженный голос мужа и застываю как вкопанная:
– Не смей рассказывать об этом моей жене!
Сердце проделывает в груди болезненный кульбит, и я на ватных ногах подкрадываюсь к двери почти вплотную.
– Конечно, не стану, Иван Александрович, –звучит голос его секретарши. – Это наш с вами секрет.
– Я тебя прибью, если расскажешь, – обещает он, и я узнаю этот бескомпромиссный тон: не жди ничего хорошего.
– Все будет как пожелаешь, Ванечка, – вдруг выдает она, и мое сердце падает куда-то в желудок.
Почему эта девка так зовет моего мужа? Что там вообще происходит? Мои пальцы дрожат так сильно, что мне приходится прижать одну руку другой. Я до крови кусаю губы, чтобы не разреветься прямо здесь, под дверью.
– Никак не желаю, – огрызается он.
Во мне просыпается шаткая надежда, что я просто все не так поняла.
– Ну не сердись, – сюсюкает она, и мне слышится какая-то возня. – Сейчас я помогу тебе расслабиться.
Моя рука дергается к дверной ручке. Поворачиваю ее резко, распахиваю дверь. Почти вваливаюсь внутрь.
Мой любимый муж раскинулся в большом кресле у стола, а эта девка расположилась у него между ног. Ее голова двигается ритмично. Эта шлюха полирует ртом Ванин член, а тот просто блаженно прикрыл глаза.
– Как ты мог? – срывается с губ. Мой голос такой чужой, мертвый.
– Слава, – он резко садится и распахивает свои огромные глаза с длинными нижними ресницами. – Я…
Отталкивает ее от себя. Девка нелепо приземляется на пятую точку.
– Пошел ты! – выкрикиваю сквозь колючий ком в горле. – Сволочь! Ненавижу! Как ты мог так с нами?
– Слава, подожди, – бросается ко мне, на ходу натягивая штаны. – Давай поговорим.
– Не о чем, – резко разворачиваюсь на каблуках и бегу прочь, не чувствуя под ногами опоры.
– Слава, – он нагоняет меня у лифта и хватает за руку. – Это ничего не значит.
– Для тебя – нет, – заливаюсь слезами. – А для меня –да! Тебе отсасывала твоя секретарша, пока я...
– Слава, – беспомощно произносит он и отпускает мою руку.
Я колочу по кнопке вызова лифта, молясь, чтоб тот приехал побыстрее.
– Я сама подам на развод, – бросаю я, громко всхлипнув.
Он опускает голову, проводит ладонью по русым волосам и вскидывает на меня отчаянный взгляд.
– Я тебе его не дам, – скалится Ваня и резко хватает меня за предплечья.
– Пусти меня! – выкрикиваю истерично.
Я изо всех своих сил, которые еще остались, толкаю его в грудь. Борюсь с человеком, которого люблю больше жизни, которым дышу, который предал не только меня, но и нашего ребенка.
– Слава, прекрати эту истерику! – он встряхивает меня. Все еще удерживая одной рукой, пальцами второй вздергивает мой подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. – Малыш, мы все сможем преодолеть. Мы все сможем… Веришь мне?
Из моих глаз льются слезы, все тело словно натянутая стальная струна.
Все преодолеть? Он о чем вообще? Нечего преодолевать: он все сломал своим предательством.
– Пожалуйста, пусти меня, – почти умоляю, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.
– Не отпущу, – чеканит упрямо и прижимает меня к своей твердой, вздрагивающей груди. – Ты моя жена. И у нас все будет хорошо.
В другое время я бы сдалась: повисла бы на нем, растеклась, дышала бы его запахом и была бы готова простить все, но сейчас… Мне физически невыносимо находиться рядом с ним, воняющим чужими духами. Я просто хочу уйти…
– Я беременна от другого мужчины, – выпаливаю вдруг. – Я пришла сказать, что ухожу от тебя к нему.
Он вздрагивает словно от удара, резко отрывает меня от своей груди. Смотрит на меня, и его зрачки расширяются от боли. Такой же, как у меня.
– Ты что такое говоришь? – первый раз слышу, как дрожит голос моего ледяного, выверенного до последнего жеста мужа. – Что за бред ты, блядь, несешь? Какой еще мужик? Ты мне изменяешь, что ли?
– А что, только тебе можно? – огрызаюсь я.
С болью, с синяками, но все же вырываюсь из его рук.
– Кто он? – спрашивает, выдохнув сквозь стиснутые зубы.
Я наблюдаю, как судорожно, до белых костяшек сжимаются его кулаки, и мне мерещится, сейчас Ваня меня ударит. Первый раз в жизни.
– Неважно, – мотаю головой, опять долблю на ощупь кнопку лифта. Да когда ты уже приедешь? – Ты нашел себя другую, я тоже…
Каждое слово, каждая эта мерзкая ложь отдается острой болью в груди, и мне кажется, что сердце сейчас остановится.
– Я думал, ты особенная, – он пытается усмехнуться, но его лицо искажается болезненной гримасой. – А ты такая же шлюха, как та в моем кабинете, Мирослава.
– Пошел ты к черту, – выдыхаю и, пятясь, вхожу в спасительный лифт.
