Тёплым, летним вечером, когда солнце уходя к закату прощалось до следующего дня, на сине-голубом небе раскрашивая редкие небольшие облака оранжево-красными оттенками, когда за день разогретый воздух, впитавший в себя аромат цветущей липы и пение птиц, наполнялся сладковатой прохладой, скрывающиеся под кронами деревьев и под крышами домов тени неспеша выползали, накрывая всё и готовясь ко встрече с месяцем, мир наполнялся волшебством, зачаровывая, увлекая мысли в бескрайние просторы воображения.
Приближалась ночь. Закрыв на окнах жалюзи, в темноте комнаты, играющей мягкими тенями от свечи, размышляя о неповторимости формы пламени, я пододвинул блюдце с тёплой водой и несколькими каплями пихтового масла, на край стола, одна из четырёх ножек которого была чуть расшатана. Из динамиков медиацентра изливались потоки, наполненные сочным и ритмичным узором звучания барабанов. Следуя волнам музыкальной композиции, в блюдце на поверхности воды появлялась лёгкая дрожь. Я наблюдал за этим процессом, заворожённый повторяющимися узорами, отмечая их шаблоны и отличия. Музыка, извергаясь из ближайшего к ёмкости динамика, разливалась по поверхности воды, проникая в её глубины, окутывала, растворялась в ней, рисуя бескрайние миры в каждой её молекуле. Мне казалось, это были непостижимые моему восприятию, но увлекающие моё внимание миры звуков, и вода словно позволила мне их видеть. Я стал искать закономерность в наблюдаемых узорах и частоте звучания музыки, сюда же я решил и привязать отложенные, не более чем в доли секунды, колебания пламени, порождённые мелодичным дыханием медиацентра. Время будто замедлялось, и я мог всё чётче ощутить мир звуков и теней. Удар динамика и следующая за ним волна, бегущая от края к центру блюдца, казались всё более знакомыми. Следом за ней, с лёгкой задержкой, я созерцал колебание пламени свечи, неповторимое, порой несоизмеримо с предыдущим состоянием.
Это длилось недолго, накопленная телом в течении рабочего дня усталость подталкивала меня отдохнуть и восстановить силы. Приготовив всё ко сну, оставив на столе только блюдечко с водой и маслом с ароматом леса, я отправился спать. Засыпая, задался вопросам об узорах на поверхности воды и в пламени, о постоянном стремлении их к покою, понимая и то, что покоя там не было, о восприятии мною наблюдаемых сложных форм и бессознательное упрощение их. Где границы их сложности и простоты и существуют ли? Насколько сложны эти формы так ли я вижу, как они действительно выглядит? Отчего процесс наблюдения спровоцировал в моём уме искать зависимости, причины и следствия?
Приближающийся сон мягко окутал меня, растворяя в дрёме ясность вопрошающих мыслей, и неспешно увлёк в беспамятное плавание по просторам Вселенной. Я заснул.
***
В дверь постучали. Бэн поднялся с кресла, отложил в сторону планшет и направился ко входу. За стеклом мутной мозаики в витраже двери виднелись два силуэта.
– Уважаемый доктор Купер, соизвольте поторопиться – произнёс один из гостей, – Это вами горячо любимая сестра!
Бэн открыл дверь. На пороге стояла Амелия в сопровождении ещё одной девушки. Не дожидаясь приглашения, Амелия вошла, взяв под руку спутницу, едва не наступив Бэну на ногу, что порой она делала специально, дабы подзадорить, или как он выражалась «реанимировать» её горячо любимого брата. Слегка резковатая манера общения, строгость к себе и окружающим, логичность в рассуждениях и рациональность в поступках, уверенность в себе и к месту колкий юмор делали её идеальным администратором, руководителем или владельцем какого либо серьёзного дела, кем она собственно и являлась, с лёгкостью управляясь с выставочной галереей.
– За мной Кэт, этот медведь ещё два месяца после спячки будет соображать поздороваться с нами или съесть – произнесла она, неизменно следуя выработанной с детства стратегии общения со старшим братом, эдакий безобидный иронично-сатирический укол.
– Бэнджамин, ты постоянно меня поражаешь скоростью твоего мышления и медлительностью движения, мама с папой явно что-то забыли отрегулировать! – сказала она с интонацией всезнающего медиума.
– Ну вот видишь, какой я поразительный – в очередной раз, как и всегда, не обращая внимания на её остроты в свой адрес, ответил Бэн и повернувшись в сторону второй гостьи потянулся чтобы помочь её повесить плащ.
– Знакомься – не отвлекаясь от расстёгивания молнии на правом сапоге продолжила Амелия, – Это Кэтерин Нолан, художник, писатель, дизайнер, флорист. А это – махнув шарфом в сторону Бэна, – Мой братец Бэнджамин, инженерно-гениально-ленивый домашний… кот, ну или что-то в этом роде.
– Очень приятно! – повесив плащ он протянул руку Кэт.
– Взаимно, братец Бэнджамин! – с улыбкой произнесла она, пожимая руку.
Бэн ощутил приятное тепло в этом рукопожатии, по руке помчались волны электрических импульсов, распространившись по всему телу, и вторглись в его, ещё не успевшее ничего сообразить, сознание.
– Для вас я, просто Бэн – улыбаясь в ответ сказал он, – Прошу в гостиную.
– Я же говорила он кошачьей породы! – сняв верхнюю одежду, Амелия направилась в сторону кухни, – Ты посмотри, как улыбается! Если бы это не было столь редким явлением, я бы назвала его чеширским. Хочу крепкий кофе. Кэт, ты что будешь? – уже с кухни выкрикнула она.
