ГЛАВА 1. На новом месте... так вы мне все снитесь?
Жизнь научила Алису не мешать говорить другим людям. Вдруг на обвинение наговорят. Особенно если пока непонятно где, как и почему она оказалась. И кому за это оторвать ненужные части тела. Например, голову.
Стараясь дышать редко и размеренно, Алиса попыталась вспомнить от чего она могла проснуться в незнакомом месте. А место было явно незнакомым хотя бы потому, что лежала она на чем-то настолько твердом, что можно сказать каменном. И не смотря на то, что служба научила её спать даже стоя и под монотонную ругань очередной пятиминутки, но не до такой же степени.
Последнее воспоминание крутилось в голове так юрко, что Алиса ощутила себя собакой, пытающейся поймать собственный хвост. Благо что не купированный, потому что перед закрытыми веками всё-таки мелькнуло, как она припарковала свой «Опель» у Удельного парка. Пискнул брелок сигнализации. А потом взгляд зацепился за разложенные по парапету книги. Даже не так. Сначала привлекла внимание ручная вышивка на рушнике. Такую вышивала ещё бабушка Агата, и даже рассказывала что означает каждый знак. Но тринадцатилетнему подростку было интереснее убежать с мальчишками на рыбалку. А потом соревноваться кто дальше плюнет. Или расскажет самую правдоподобную брехалку. Вот тут Алиса никогда не проигрывала. Как в рассказах, так и в угадывании кто и что приврал.
А зимой бабушки не стало. Один рушник потом ещё висел на родительской даче рядом с уличным умывальником и даже тогда яркий рисунок долго не выцветал. Но постепенно сдался. И вот тут снова. Алиса замедлила шаг, пробежалась взглядом по книгам, придавившим вышивку. Немного потрепанные издания классики не вызвали особых эмоций.
– А ты возьми, почитай, – чуть хрипловатый от возраста голос принадлежал странно, но аккуратно одетой бабушке. Хотя именно бабушкой даже при наличии характерных морщин, ее назвать почему-то язык не поворачивался. Может быть из-за ярко-синих глаз, а может уверенных, каких-то даже танцевальных движений.
Алиса для себя решила, что в парке очередной местно-народный концерт непонятно по какому поводу. Хотя в Питере и праздника для этого не надо было, точнее любой день мог быть поводом. А тут уж очень одежда соответствовала. Тёмно-синяя юбка с непонятным орнаментом по подолу, из-под которой выглядывали носки красных сапог, белая рубашка с вышитыми рукавами и ярко-зелёный кафтан, застегнутый на каждую позолоченную пуговку. Алиса ожидала увидеть и кокошник или хотя бы платок, но нет, просто белоснежные волосы, заплетенные в толстую косу до пояса. И цвет такой, даже не седой, а какой-то искристо-белый.
– Возьми-возьми, – в руку Алисы ткнулся корешок книги, как будто нос сторожевого пса.
– Шли бы вы поближе к станции, – посоветовала Алиса. – Там и прилавки есть и никто штраф не выпишет. И любители вот этого всего, – она неопределенным жестом обвела книги, – могут найтись.
А Алисе некогда было читать. По крайней мере что-то помимо отчетов, допросов, заявлений и папок с делами. И так это за день намелькается перед глазами, что видеть буквы не хотелось. Даже заказывая на дом очередную доставку еды, предпочитала звонить и узнавать что свежее есть, не перебирая меню на сайте.
Поэтому Алиса не понимала людей, любящих после работы завалиться с книгой. И искренне считала, что такие мало работают. Или работают не той частью тела, что должны. Как Инга, любительница юмористических детективов из соседнего теперь отдела, недавно «вставшая на лыжи». Получила она свои две полоски майора на погоны раньше Алисы, так и оставшейся капитаном, хотя её выслуга была на два года меньше.
Как перед носом Алисы распахнулась книга, девушка не заметила. А странная бабушка продолжила восхвалять свой товар:
– Это же настоящее чудо – держать в руках всего лишь стопку бумаги, которая может перенести тебя в волшебный мир.
Для переноса в волшебный мир Алиса знала другие пути. В основном неприемлемые.
– Только вдохни запах типографской краски! Книги хранят прикосновения не только всех читавших их, но и автора, – продолжала настаивать собеседница. И Алиса не успела послать её. К блошиному рынку поближе. Перед носом захлопнулись страницы, как капкан на медведя, вздымая в воздух такой клуб пыли, что Алиса тут же чихнула. Нос кажется мгновенно опух от несуществующей аллергии, а пыль забилась везде, даже в волосы и сумку, перекинутую через плечо. Очередной чих, кажется унёс с собой и сознание, она даже к табельному не успела потянуться.
А потом Алиса очнулась. Неизвестно где. И не могла увидеть, как вслед за ней растворилась странная бабушка. За ней исчезли книги. А потом и рушник осыпался золотой пыльцой. И никто этого не заметил. Потому что отвод глаз у профессионалов именно такой – кому не надо не увидит.
Что Алисе ещё предстояло узнать.
А пока она узнавала, что рядом с ней как минимум два очень странных представителя мужского пола.
Один голос более высокий, наполненный шелестом листьев вперемешку с легким пренебрежением и какой-то мировой усталостью от всего происходящего. Такой усталостью, что скрывать что либо из своих эмоций было просто лениво.
Второй звучал потрескиванием костра и порывами ветра, столь же непредсказуемым и игривым.
Алиса никогда не страдала литературными излишествами в своей речи. Если уж обманом изъяли все сбережения у пенсионерки, которые та прятала под матрасом в старом чулке, то так и писала в деле. А не «совершили акт надругательства над бережно хранимой в нижнем белье собственностью глубоко уважаемой почетной жительницы города». Творчество практиканта Лёшки они читали всем отделом, вытирая скупую слезу, выступившую от смеха. Парень потом ушёл смешить в криминалистику, а копии остались в их отделе по борьбе с коррупцией.
Но суть-то была не в рассказах уже подзабытого Лёшки, а что не склонная к поэтичности Алиса не приукрашивала и правда слышала непонятные трели в исполнении двух мужских голосов, вступивших в сговор. Или по крайней мере в диалог.
Можно было бы ещё поизображать труп и хотя бы понадеяться, что эти звуки – галлюцинации, но тень накрыла лицо, и Алиса ощутила, что кто-то приблизился к ней. Поэтому она перекатилась, на всякий случай уходя от удара, спряталась за постаментом, на котором возлежала, и погладила себя по голому боку. Вместо того, чтобы схватить табельное.
Та-а-ак, и кто из этих извращенцев возжелал капитанского тела и жаждет работать на износ в местах не столь отдаленных?
Алиса оценила дислокацию и количество будущих трупов. В первый момент лишь как точки, откуда ждать нападения. Но так как эти самые точки не делали резких движений, а, скорей, наоборот, пытались показать насколько же они безобидные, Алиса осмотрелась внимательней. Икнула и задумалась, кому же из отдела по борьбе с наркотиками она так оттоптала важные части мозга, что теперь наблюдает такие мультики? И главное когда успела?! Или она не знает о собственных приступах лунатизма или это очень холодная месть. Такая холодная, что кончики пальцев на ледяном полу подмерзают. Явно же что-то в книжную пыль эдакого подсыпали.
