На берегу пруда поселилось семейство бобров. Папа-бобр, мама-бобриха и восемь маленьких бобрят. Папа-бобр с утра до ночи бегал среди травы, изучал местность, смотрел на кусты и деревья. Прикидывал, какие из растений пригодятся для строительства плотины. Мама-бобриха занималась малышами. Учила их плавать и добывать пищу – искать сочные стебли водяных лилий, жёлтых кувшинок да ириса болотного. Иногда разрешала вылезти из воды, чтобы полакомиться тростником. Вскоре бобрята превратились в молодых красивых бобров – сильных, ловких, с острыми крепкими зубами.
Посмотрел на сыновей папа-бобр и сказал:
– Пора строить плотину! Скоро придёт холодная осень. Нужно готовиться к зимовке.
– Что такое «плотина»? – спросил первый сын-бобр.
– Что значит «строить»? – спросил второй.
– «Скоро» – это когда? – спросил третий.
– Что такое «осень»? – спросил четвёртый.
– «Холодная» – это какая? – спросил пятый.
– «Зимовка» – это что? – спросил шестой.
– Почему к зимовке надо готовиться? – спросил седьмой.
А восьмой молодой бобр ничего не спросил. Он был самый ленивый из всех, самый медлительный. Ничем не интересовался, только и любил, что лежать на старом бревне и смотреть на лягушек. Изредка нырнёт в глубину пруда, чтобы охладиться, и снова на бревно, снова слушать разноголосое пение. Даже еду приносила ему мама-бобриха! Нарвёт стеблей кувшинок, положит рядом с бревном и возвращается к своим делам. А молодой бобр поест, водицы из пруда напьётся и спит под лягушачьи песни. Не жизнь, а сплошной отдых! Зачем знать, что такое «зимовка»?
– Тихо, тихо! – громко сказал папа-бобр в ответ на вопросы сыновей. – Расшумелись-то как! Запомните: нам нельзя шум поднимать – ненароком волк услышит. Или медведь! Прибегут, а у нас хатка не готова, чтобы спрятаться. Поэтому – за дело! Быстро! На ваши вопросы отвечу постепенно. Делайте, как мы.
И папа-бобр вместе с мамой-бобрихой принялся таскать крупные ветки деревьев и бросать их в воду. Вдвоём они ухватились за старое бревно, на котором лежал восьмой сын-бобр, и столкнули в пруд. Пришлось ленивцу перебраться на траву, откуда он стал наблюдать за работой своих родственников. Работа кипела! Папа-бобр и мама-бобриха грызли стволы высохших деревьев, отчего деревья валились прямо в пруд. А молодые бобры носили ветки и камни. Через пять дней над поверхностью воды, недалеко от берега, поднялась стена, которая не давала воде растечься.
– Вот это и есть плотина, – объявил папа-бобр.
– Мы её построили? – догадался второй сын-бобр.
– Верно! – сказала мама-бобриха и добавила: – А теперь – в воду! Будем строить нору! Сначала нору, а потом хатку! Чтобы зимой всем места хватило!
Семейство, за исключением восьмого сына-бобра, который остался лежать на берегу, нырнуло в пруд. Про ленивца забыли. Целых два дня никто не приносил ему еду. Даже лягушки примолкли – они прыгнули в пруд вслед за бобрами и смотрели, как те копошатся под берегом, чтобы прорыть там нору. Ленивый бобр сильно проголодался, но ещё сильнее рассердился.
– Никто меня здесь не любит! – крикнул он в пустоту. – Уйду!
И пополз прочь от пруда. Подальше от тех, кто ни разу за два дня не вспомнил о нём! Ему не хотелось ползти, не хотелось прилагать никаких усилий, ведь гораздо приятнее лежать на траве! Но слишком велика была обида на родственников, чтобы оставаться в семье. Поэтому восьмой сын-бобр упрямо полз вперёд. Полз, полз, пока совсем не отощал от голода и не лишился сил. Он бы и рад был что-нибудь съесть, но боялся. Краем уха слышал от родителей, что не все деревья съедобны. Лёг в траве и затих, уснул.
Очнулся оттого, что кто-то грубо взял его за шкирку и кинул в мешок. В мешке было темно. Бобр стал барахтаться, но кто-то так тряхнул мешок, что бобр затих и уже не трепыхался до тех пор, пока его не вытащили из мешка и не кинули в грязную клетку. Через несколько минут туда же швырнули ветки пожухлого тростника. Обессиленный бобр набросился на еду. Утолив голод, огляделся. Увидел лужу посредине клетки и других бобров.
– Где я? – спросил он.
– В зоопарке, – ответил самый старый, у которого на спинке и на левой лапе было по одному белому пятнышку.
– В зоопарке? Это не опасно?
– Ха-ха-ха! Это прекрасно! Здесь не нужно заботиться о пропитании! Не нужно спешить, бояться волка!
– Да… но это клетка?
– Не обращай внимания!
– Хочу назад! На своё бревно!
– Поздно, братец. Из зоопарка не возвращаются.
– Не возвращаются?! Но я хочу узнать, что такое осень и зимовка! Хочу к сородичам, на волю!
– Осень? – спросил самый старый бобр. Просунув лапку между прутьями решётки, он подтянул к себе жёлтый лист клёна. – Деревья желтеют, значит, пришла осень. А зимовка ещё впереди.
Загрустил молодой бобр. Несколько дней не ел, не пил. А потом привык. Привык барахтаться в луже, есть сухой тростник, вести неторопливые беседы с бобрами. Поначалу он расспрашивал их о жизни на воле: о том, как строят хатки, как зимуют под толщей льда, как наступает весна. Но вскоре перестал расспрашивать. Надоело. Да и бобры устали отвечать на его вопросы. Беседы теперь были ни о чём. О пустяках вроде длины тростниковых веток. Очень трудно найти новую тему для разговора, когда сидишь в клетке.
– Эй, Боб! – сказал как-то старый бобр восьмому сыну-бобру. – Всё ещё хочешь на своё бревно?
– Хочу… Почему ты назвал меня Бобом? Это что, моё имя?
– Ха-ха-ха! Всех бобров, кто попал в зоопарк, зовут этим именем. Всех без разбора! Тот, кто в клетке, тот Боб. Я Боб, ты Боб, они Бобы.
– Не хочу быть Бобом! Хочу иметь собственное имя.
– Никого не интересует, что ты хочешь. Раз ты в клетке, значит, ты Боб и точка.
– Я не Боб.
– Ха-ха-ха! «Я не Боб!» – передразнил восьмого сына-бобра старый бобр. – Про имя может знать твоя мать, но где она? Ха-ха-ха! Ты Боб! Самый настоящий Боб!
Возразить было нечего.
«Эх, почему я не спросил у мамы, как меня зовут? – подумал восьмой сын-бобр. – Сейчас этот старик не смеялся бы надо мной».
Дни шли за днями. Жизнь в клетке текла своим чередом. Бобр незаметно растолстел и стал ещё более ленивым. Еле-еле передвигался и много спал. Часто видел во сне пруд с зелёными берегами, лягушек и высокую плотину. На поверхности воды плавали жёлтые листья, или же пруд покрывался корочкой льда. Такой лёд появился на луже в конце осени, бобрам пришлось перебираться на солому, разбросанную по углам клетки. Было холодно…
Восьмой сын-бобр теперь знал из рассказов соседей, что холод – это зима. Что на воле бобры зимуют в норах, входы в которые находятся в воде, под толщей льда. Или в хатках, построенных на отмели из хвороста и глины. Знал, что в норах и хатках всегда тепло. Никакой мороз не страшен! И дикие звери не страшны, так что можно спокойно зимовать.
