1. Глава 1
— Девушка, вашей маме зять случайно не нужен?
Дешёвый подкат, но она обернулась. Глянула удивлённо, но тут же капризно сморщила нос.
— Жених, тоже мне… — и отвернулась.
Задело. Сунулся с другой стороны.
— А почему бы и нет?
— Слушай, тебе проблемы нужны? — вскинула она подбородок. — Сейчас дождёшься!
Данила усмехнулся. Дерзкая, значит? Ну-ну…
— Как целует хулиган, знаешь?
— Чего-о-о?
— Ответ не верный! — И, рывком зажав её в углу между стеной и сувенирным ларьком, впился в капризные губы поцелуем.
Девчонка отчаянно трепыхалась, а у него от нехватки дыхания уже пьяно подкруживалась голова, а может, это просто резко отхлынула от мозга к другим местам, кровь? Разорвав поцелуй, обхватил её обалделую мордашку ладонями:
— Ну всё, всё! Чего ты так испугалась-то, мала́я? Не обижу! Просто прикол такой — пароль: как целует хулиган? Отзыв: нежно-грубо. Кто отвечает неправильно — торчит поцелуй взасос. Не знала? — Повёл большим пальцем по её губам. — А вообще, мне понравилось. Повторим?
— Да ты... Ты... — задохнулась она. — Руки убрал! Мой папа тебя в клочья порвёт, ты даже не предста...
Пришлось её заткнуть. Папа, значит? В клочья? Ну-ну...
Не просто целовал, а вгрызался в неё, сминал в руках, и пусть губы и язык уже были яростно искусаны — сопротивление только разжигало охоту.
— Марина?! — заорал кто-то за спиной.
Данила резко обернулся и тут же уклонился: кулак взбешённого мужика пролетел мимо, а вот Данила с ответным ударом не промахнулся, и пока мужик контужено мотал головой, дал дёру.
Юркнул в узкий проход между двумя корпусами вокзала и, перемахнув через высокий дощатый забор, запрыгал по бесконечным переплетениям железнодорожных путей и стрелок. Выбравшись на противоположный перрон, направился к выходу, но замер: за углом, устроившись между парапетом пешеходного ограждения и стеной трансформаторной будки, сидел давний знакомец.
— Здорово, Рыхлый!
Тот полуобернулся, на всякий случай, прикрывая игральный стаканчик газетой, и так и застыл.
— Не узнаёшь, что ли?
— Уз-знаю, — прогундосил Рыхлый и кинул быстрый взгляд по сторонам. — А ты откуда такой н-нарядный? Из армии ч-что ли?
— А то откуда ж! — Данила присел на корточки. — Сыграем на интерес, Рыхлый? Ва-банк. Только, чур, я кручу-верчу.
— Т-ты же знаешь, не положено так.
— А мы никому не расскажем! — Подмигнув, затряс кости в стакане. — Ну рассказывай, как жизнь, Рыхлый? Кто нынче за главного на районе?
— Р-рамза́.
— Не знаю такого. А Шпик?
— Он т-теперь при Р-рамзе, ночные клубы к-крышует.
— Надо бы вестку ему передать... — Скинул кости на картонную коробку заменяющую стол. — Дубль шесть, Рыхлый. Ты проиграл.
— Н-наоборот. Д-дубль шесть п-переводит очки на счёт второго и-игрока.
Данила ухватил его за ворот.
— А я говорю, проиграл!
— Совсем к-краёв не чуешь, х-ху-х-ху-ху... — от волнения Рыхлого, как всегда, замкнуло, но деньги послушно отдал.
— Вот и ладушки, — благодушно хлопнул его по плечу Данила. — Сам понимаешь, дембель — человек бедный, ему помощь товарищей нужна. — Но тут же посерьёзнел: — А Шпику передай, что Хулиган вернулся. Пусть теперь либо должок мне по счётчику готовит, либо себе вазелин.
На площади перед вокзалом было как обычно людно и шумно. Наперебой зазывали клиентов бомбилы, орали в громкоговорители торговцы билетами междугородних автобусов.
А ещё повсюду были девчонки! Молодые, зрелые, плоские, грудастые, в лёгких летних шмотках: поддуваемых ветром юбках, в обтягивающих светлых брючках или коротких шортиках. Блондинки, брюнетки, рыжие... И у Данилы аж скулы свело от куража и предвкушения.
Внимание привлекли вокзальные менты, волокущие под локти ветхую бабульку. Она прижимала к груди укроп и причитала:
— Миленькие, да за что в милицию-то? Да я же первый раз! Да у меня же вот, ну два пучочка всего! Миленькие!
Сторговал у них бабульку за всё бабло, что отжал у Рыхлого. Легко пришли, легко ушли, не жалко. Зато в благодарность получил здоровенный, пахнущий свежестью пучок укропа.
Проходя мимо бывшей доски почёта железнодорожников, шарахнулся в сторону: на автобусной остановке стояла та девчонка, а с ней и мужик с подбитой скулой. Он ворчал, она виновато опускала голову, но при этом подкатывала глазки, и смирения в ней не было ни на грам. Дерзкая и охрененно красивая. У Данилы аж ладони вспотели от восторга и предвкушения — надо брать!
***
— Ну а что дальше-то, Данюш? Надеюсь, учиться теперь пойдёшь?
— Для начала отоспаться хочу, тёть Ир.
— Вот! Дело человек говорит! Отоспаться и отожраться! Помню, я когда с армии пришёл, тоже дрыщём был, минус двадцать кэгэ! Эт потом уже мяско наросло, — дядя Серёга похлопал себя по пузу и взялся за стопку. — Давай, Дань. За дембеля!
Намахнули.
— Значит так, завтракать, это как хочешь, — тётя Ира поставила на стол новую порцию котлет, — а обедать и ужинать — это чтобы к нам, ясно?
— Ага! Ты ему ещё распорядок дня выпиши! Тоже мне, прапор нашлась! Оставь пацана в покое, имеет право! У него же сейчас самый смак начнётся: пьянки-гулянки, девочки-припевочки... — подмигнул.
И тут же получил полотенцем по лысине.
— Хоть бы при ребёнке-то постеснялся! Дань, а ты не слушай его! Кушай!
— Кушай... Он тебе что, резиновый? Ты ему лучше с собой собери! И котлет, и щей в банку налей!
— И правда! — подскочила тётя Ира. — У меня ж такие щи, Дань, ты же знаешь!
Минут через сорок Данила с дядей Серёгой вышли во двор. Дядька неспешно выкурил сигаретку и кивнул:
— Пойдём.
Первое, что бросилось в глаза в гараже — это новенькая блестящая «пятнаха» серебристый металлик.
— Кирюхина, — хлопнул её по капоту дядя Серёга. — Сам купил.
— Да ладно… На стипендию что ли?
— Да какая там стипендия, копейки! Просто иногда за бугор на шабашки ездит, а там баксами платят. Прошлой зимой почти два месяца в Китае прожил, потом по весне ещё в Турцию мотались, а приехал — сразу тачку купил. Сейчас, вот, вернётся, тоже что-нибудь привезёт. Надеюсь.
— Через две недели, говорите, вернётся?
— Угу. Так, где тут они у меня... — полез по банкам с железками. — Мать гордится им, конечно, а я, если честно, всё равно думаю, что нормальный мужик не должен по сцене скакать. Нормальный мужик — он же, как фура... Так, я что-то не понял, — почесал в затылке, — а куда я их сунул-то? А! Точно! — Полез в жестяной ящик, висящий на стене. — Мужик, говорю, он как фура: главное в нём не красивая кабина, а надёжная ходовая. Ну и что, что рожей вышел? Ну и что, что данные? Талант, эта, как её... экспрессия, артистичность... Тьфу! Да если бы я, как он, скакал вместо того, чтобы делом заниматься, не было бы у них сейчас ни дома этого, ни машины, ни нового телевизора. Ничего бы не было! И всё, что у них есть — это исключительно благодаря моему трудовому геморрою. Так и запиши!
