Карты мелькают в руках, падают на стол. Одна мне, одна тебе… Что ждёт впереди? Козыри, мелочь? Будет ли сопутствовать удача или невезение? Сколько шансов на победу?
Мадам Крюшо ловко перетасовала карты и разложила пасьянс, Кэт, худенькая девчушка с большими зелеными глазами, следила за ней внимательным и умным взглядом. Теплый свет лампы смешивался со светом экзотического торшера, создавая уютную и загадочную атмосферу. Мадам Крюшо, даже в условиях дикой бедности, умудрялась находить интересные вещи для их «Лавки чудес», где она гадала клиентам и предлагала посмотреть разные магические представления. Пестрые ярмарки были популярны у местных жителей, где в выходной день можно было забыться на пару часов посреди нелепой игры красок и разномастного шума. Люди бродили от шатра к шатру, от магазинчика к лавке, чтобы развлечься и купить сладость или безделушку. Большего никто не мог себе позволить, и для некоторых ярмарки были отдушиной в череде серых будней. Хуже приходилось тем, кто понимал, что наносная веселость выходного дня лишь прикрывает убожество их существования.
К вечеру, когда посетители расходились по домам готовиться к трудовой неделе, мадам Крюшо закрывала лавку, куда прибегала Кэт, если и так не крутилась вокруг целый день, и они играли в карты или кости пару часов. Иногда Кэт перебирала диковинные вещицы, словно привезенные из разных стран, или рылась в старых, дешевых украшениях, казавшихся ей драгоценностями.
Мадам Крюшо могла не спешить, ведь лавка позволяла ей работать на себя в отличие от других людей, а значит, с утра в понедельник не нужно было бежать на работу. Им нравилось проводить время вместе, даже если мир вокруг был недружелюбен, здесь, внутри «Лавки чудес», под светом торшера, он преображался в уголок спокойствия и магии, пусть и ненастоящей.
Мадам Крюшо весело посмотрела на девчушку и собрала карты в колоду. Затем мадам снова перетасовала карты и разложила их на две равные стопки – для себя и для Кэт. Девочка, поводив пальчиком по замысловатым узорам, взяла карты в руки и вздохнула. Ни одного козыря!
– Ну вот! Я уже проиграла! – сказала Кэт и открыла карты.
Мадам Крюшо покачала головой, собрала карты и улыбнулась.
– Не факт, – сказала она. – Бери и играй. Как можно знать заранее, проиграла ты или нет? – проговорила мадам и снова перетасовала карты, ловко мелькавшие в её пальцах.
– Можно, – уверенно заявила Кэт. Она уже знала правила, по которым стоило жить. – Иногда все понятно с самого начала, известно, что проиграешь.
Мадам Крюшо молча раздала карты, и они начали новую партию. У Кэт карты оказались хуже прежних, но она не стала больше спорить с мадам. К концу игры у девчушки остались две некозырные семерки, и она очень удивилась, когда мадам Крюшо проиграла, у нее тоже не было козырей, а Кэт ходила первой и не подмастила мадам.
– Это очень странно, – удивилась девчушка. – Я думала, что проиграла.
– Ты слишком рано сдаешься и опускаешь руки, никогда не знаешь, что приготовила тебе судьба, и уж точно не ожидаешь, на что способна ты сама, – улыбнулась женщина.
В тот вечер Кэт выиграла не только партию в карты, она получила нечто более важное. Но пока игра ее жизни только начиналась и Кэт не видела всей картины.
Каждый из нас играл в карты. В большинстве партий при раздаче карт или в ходе игры можно остаться вовсе без козырей с картами мелкой масти. А кто-то получает все козыри и право первого хода. И, когда у тебя на руках лишь мелочь, кажется, что ты проиграл, даже не начав. Но подчас выиграть можно и с двумя семерками некозырной масти. И тогда ты понимаешь: козыри – это еще не всё….
Две касты. Два мира. Переход невозможен.
Дождь стекал грязными струйками по мутным стеклам. Девушка практически была вжата в окно небольшого переполненного автобуса. Недовольная и раздраженная женщина-кондуктор громко кричала на пассажиров, чтобы они равномерно распределились по салону автобуса для большей вместительности, и люди на автомате старались заполнить все свободное пространство, затравленно глядя на кондуктора и вяло огрызаясь. Сквозь грязь и потоки воды глаза девушки безуспешно пытались разглядеть, где они едут, чтобы не пропустить нужную остановку. Фонари на дорогах не работали. Обнаружив, что она практически добралась, девушка стала пробираться к выходу. Это было непросто. Со всех сторон были чьи-то локти, сумки, зонты, с них капала вода и попадала за воротник. Получив пару тычков зонтами, налетев на огромную мужскую спину и ударившись о чей-то локоть, она наконец оказалась на свободе, спешно открыла зонт и побежала домой.
Была поздняя осень, и рано темнело. Девушка жила далеко от автобусной остановки, но ей это нравилось. В этом было больше свободы. Здесь домики были частные, маленькие, полуразрушенные, снимать их было дешевле, а природа была ближе. Хотя от природы почти ничего не осталось, все было отдано под заводы и дома, а остальное настолько испорчено отходами и мусором, что, казалось, все обитали в огромной помойке.
Дождь закончился, ботинки девушки легко и быстро касались земли. Обувь у нее была старой и дешевой, но зато более-менее удобной. Здесь, в ее мире, все должно было быть функциональным. Ты должен рассчитать всё: время, затраты, еду, сон, деньги, силы. Расчет помогал выжить. Существование обеспечивалось тем, насколько ты хорошо умеешь считать, контролировать себя, свои желания и потребности. Терпение и выносливость были определяющими факторами, чтобы не сломаться. Разум работал для того, чтобы рассчитать, как использовать минимальные ресурсы для продления жизни. Рассчитывать на что-то большее было бессмысленно, пытаться добиться каких-то результатов – бесполезно. Здесь не было надежд, мечтаний, стремлений. С самого начала и до самого конца твоя жизнь была подчинена выживанию, а оно в свою очередь, определялось тем, насколько ты смог выдержать тяжелые условия труда и жизни.
Где-то кто-то ругался так, что было слышно на улице, мимо Кэт прошел шатающийся пьяный человек, шлепнулся в грязную лужу, поворчал, поднялся и пошел дальше. Два ребенка играли, рисуя палочками на дороге. Женщина колотила старый половик, больше похожий на лохмотья. Кэт вжала голову в плечи и ускорила шаг. Она не любила встречать людей, в одиночестве мир их существования не так сильно бросался ей в глаза. В одиночестве можно было спрятаться и вообразить, что всё не так плохо.
