Рано или поздно в твоей жизни наступает момент, когда начинаешь покупать презервативы чаще, спать меньше и забываешь о том, что ты смертен. Ранним осенним утром, провожая до лифта очередную спутницу, целуя ее, а уже через несколько часов забывая, как она выглядит, понимаешь, что наступает взрослая жизнь. Все на самом деле не так уж и плохо. С этого момента я и начну свой рассказ.
Очередной дождливый день, чашка кофе с утра – так начинаются мои бесконечные будни. Внутренний диалог происходит круглые сутки, и закончится только тогда, когда последние клетки моих мозговых нейронов навеки погаснут. Нас тянет к тому, у чего нет будущего, но в то же время мы слепо верим, что обстоятельства либо что-то свыше смилуются над нами и дадут шанс на простое человеческое счастье, которое мы так слепо ищем всю свою жизнь, порой даже не понимая этого.
Мой разум все время занят мыслями, порой ненужными, но иногда он выдает что-то стоящее. Когда часто ищешь ответы на свои вопросы, то осознаешь, что ответ всегда находится в тебе. С недавних пор я начал понимать: человек изначально рожден со всеми знаниями, просто для того, чтобы вновь начать их эксплуатировать, нужна небольшая практика.
Закрыв еще один гештальт в своей голове, я вышел из дома и направился в сторону автобусной остановки. Холодный ветер снова пришел в Лузервиль. Люди одевались как можно теплее, дабы спрятать свою хрупкую плоть от холода. Я шел по знакомым мне переулкам, время от времени закуривал и пытался понять, зачем я все еще тут. Несколько лет назад я покинул пределы родного северного города и переехал поближе к югу.
Не скажу, что я не любил свой родной город, он был для меня чем-то близким, но в то же время я был для него абсолютно чужим. Люди, события, ощущения – все это сплелось в моей памяти, и я хранил это все, в то же время стараясь прятать от посторонних глаз.
В один момент что-то подтолкнуло меня, и я, набравшись решимости, купил билет и уехал. Как это бывает в фильмах, где главный герой покупает билет, чтобы уехать в никуда. Конечно, в моей жизни все происходило не совсем так. В перспективе намечалось свое жилье, была у меня и женщина, которая вместе со мной покинула пределы северного города, но никто не загадывал, как распорядится нами жизнь в дальнейшем.
Новая глава моей истории наступила так быстро, что я даже не успевал вовремя осознавать все происходящее со мной. Я едва не стал отцом, мужем, зятем, но жизнь распорядилась иначе. Иногда мне кажется, что кто-то свыше уберег меня от этого тяжкого бремени, к которому я не совсем был готов. Но об этом чуть позже.
Сейчас я все такой же молодой, амбициозный и одинокий. Мне сложно быть с кем-то, но в то же время быть одному для меня еще сложнее. Я всегда искал в людях что-то близкое, но в итоге осознал, что каждый шаг навстречу им является двумя шагами назад. Сложнее всего мне было постигать этот мир. Люди в нем жили так, словно собирались остаться тут навечно, они были уверены в завтрашнем дне и строили планы на несколько десятков лет вперед.
Я же жил одним днем. Когда день был светлым и приносил что-то хорошее, я просил высшие силы остановить время, застыть в данном отрезке пространства. Пусть я буду в этот момент выглядеть глупым, но зато уверенным, что мне позволят остаться здесь.
– Выходите? – постучал мне по плечу парень за спиной.
Если бы у меня спросили, за что я мог бы убить, то я бы ответил: «Именно за это действие». Я вдохнул в себя воздуха и, тихонько выдохнув, ответил:
– Да.
Город, в котором я сейчас живу, стал для меня местом изоляции. Уехав на несколько тысяч километров от всех, кого знал, я пытался построить что-то новое. Но город не принимал меня на своем теле, словно я являлся неудачно пересаженным органом. Я был для него в роли игрушки, он же являлся капризным ребенком. Ему было жаль меня выбросить, и в тоже время я был ему не нужен. Иногда мы находили с ним общий язык, когда он давал мне пожить спокойно, порой даже отпуская погостить в другие города, но какая-то неведомая сила возвращала меня сюда вновь. Я относился к городам, как к живому организму: они имели сердце, вены, память и даже чувства, они питались нашими эмоциями, пока мы искали в них приют. Город может стать другом, а может врагом, и мы никогда не поймем его истинного мотива.
Последние три месяца я пытался наладить свою личную жизнь. В плане знакомств я больше походил на толстяка Чарли из рассказа Геймана. Мое стеснение чаще брало верх над любыми возможными отношениями, но эту проблему решали социальные сети, в которых я мог хоть немного побыть более раскрепощённым, чем в жизни. За два года моего присутствия в новом для меня регионе я встретил нескольких женщин на своем пути, но в итоге они исчезли. Стараясь не искать причин этому, я все время двигался дальше, иногда описывая наши с ними отношения под вымышленными именами в своих рассказах, придумывая событиям более интересную концовку или оставляя многоточие в их продолжении. Многие истории в нашей жизни заканчиваются настолько банально, что хочется просто взять и забыть это все, мне же всегда нравилось дописывать их самому. Даже в моменты, когда мне снится нечто прекрасное, и я вдруг резко просыпаюсь, так и не досмотрев конца, потом беру тетрадь и ручку и пишу продолжение, иногда слепо веря в то, что один из моих снов оживет в реальности.
Всю свою сознательную жизнь я пишу рассказы, иногда стихи. Но рассказы мне больше по душе: для них не нужно искать красивую рифму, чтобы тебя читали, но в тоже время необходимо правильно выразить мысль, которая, так или иначе, оголит нерв читателя или найдет с ним хотя бы немного общего. Если человек чувствует то, что ты пишешь, то ты делаешь – это не зря. Все дело в ощущениях, нежели в размышлениях, и если ты прочувствовал всем нутром прочитанное, то оно останется в тебе навсегда, словно грибок, от которого тебе уже не избавиться. Если даже когда-нибудь человек разучится читать, то, открыв произведение, что однажды зацепило его душу, он сможет воспроизвести его с закрытыми глазами, проводя пальцем по страницам, словно незрячий, ощущающий каждую строчку. И это воистину прекрасно.
