Господи! Чуть не наступил на лицо. Глаза выпучены, левое ухо в крови… волосы растрепались, прилипли к шее, тоже слева… и шея в крови…
— Соня, что я тебе говорил? — удовлетворённо прошептал Видов, — такие раны смертельны. Соседка могла и перезвонить, между прочим. Чтобы не летели сюда как полоумные. Ну, смерть констатирую. А теперь — иди-ка ты отсюда, ты мне мешаешь.
Видов присел на корточки. Ещё бы она была не мертва! И, уж конечно, не сама себя так огрела… Но кто же?
Сзади кто-то глубоко вздохнул. Видов вздрогнул и резко обернулся — рядом стоял незнакомый мужчина, бледный как мел. Его губы дрожали.
— Вы кто?
— Васютин. Сосед…
— Понятно… хОдите тихо, как привидение. Помогите мне, пожалуйста.
Мужчина мигом спрятал руки за спину, но через секунду опомнился, его лицо порозовело от стыда.
— Простите…
— Ничего… к смерти непросто привыкнуть…
Они приподняли тело — рваная рана на затылке. Ударили сзади… н-е-е-е-т! Не ударили, а толкнули. И не сзади, а спереди. На что же она напоролась-то так?! Видов пошарил глазами по полутёмной прихожей — выключатель был справа от крючков вешалки. Медленно встал, протянул к нему руку… выключатель прикрепили криво, неплотно, клавиша елозила под пальцами.
Вот и оно… орудие. Один из крючков вешалки был в крови. Ага… Женщину толкнули, она отлетела в сторону вешалки и ударилась головой о крючок. Ничего себе толкнули! В одной из комнат кто-то громко всхрапнул. Видов вздрогнул. Но из прихожей ему не было видно спящего. Видов осторожно, стараясь быть незамеченным, подкрался к освещённому проёму, и заглянул внутрь.
На диване раскинулось тело — грязное, источающее омерзительный запах, вдрызг пьяное мужское тело. Видов подошёл поближе. Рассматривал тело без стеснения и спешки: «А-а… Вон там, между стеной и боковиной дивана, пустые бутылки. Из-под водки и вина. О, и банка из-под пива, но она уже ближе к креслу. Господи, какое всё грязное, драное… В правом кулаке зажато несколько длинных чёрных волос. Ну да, ну да. Потерпевшая — крашенная в смоль брюнетка. Кармен…
Стоп, а причём тут Кармен? А, убийство-то наверняка из ревности. Но, чёрт возьми, какая же силища у этого баска русского розлива! Пьянющий, наверняка еле на ногах стоял, а уж толкнул так толкнул!»
— Подойдите сюда, пожалуйста, — Видов обернулся к прихожей. Нервный сосед моментально и так же бесшумно нарисовался в проёме, — они что, часто дрались?
— Ну… это всё Санёк. Ритка-то нормальная… была. А он… пил, да, часто. Может, и бил её, но синяков я не видел. На лице их точно не было, а остальное… под одеждой не видно, сами понимаете. Но она никогда не жаловалась. А сынишку Санёк бил, да. Случалось, у нас прятался…
— Он работал? — Видов вспомнил разбитую дорожку, груду у сарая.
— Ну, может, когда ещё не был женат, то работал. А женился — как отрезало. Ритка работала. Не он за неё держался, а она держалась за него. Любовь у неё, видите ли. Вот и долюбила… уголовника!
— О-о… — Видов как будто услышал то, что давно хотел услышать, — а за что же он сидел?
— Магаз обворовали с дружками. Ритка уж так ждала его! Дождалась вот…
Ш-ш-ш… Подъехала машина. Послышались голоса — один женский, соседкин, и два мужских. Нервный Васютин быстро и как-то незаметно испарился, а через несколько минут по ступенькам крыльца затопали энергичные ноги.
— Здрасьте, пожалуйста! Чего Вы тут рассматриваете?!
Видов удивлённо оглянулся. Знакомые всё лица! Это был участковый Витя. Неплохой, в общем-то, мужик.
— Так-так-так… — затараторил Витя, — трудно будет установить причину преступления, трудно! А уж преступника вообще не найдём. Он, походу, уже залёг на дно, капитально залёг. Разве что Вы, «Мистер Опер», согласитесь помочь правоохранительным органам!
Участковый мрачно оглядел хряпяще-воняющее тело.
— Ну, треш… прибил бабу, и завалился спать!
«Да-да, — подумал Видов, — это сколько же надо выпить, чтобы не понимать, что ты убил, ну, не убил — тяжело ранил, человека? Или он накатил уже после того, как она упала и лежала, не шевелясь? От страха, даже не пытаясь помочь, допил то, что ещё не было допито на начало ссоры. Не позвонил в скорую, как было бы логично, не убежал, как было бы ещё логичнее, а накатил в трёх метрах от умирающей — чтобы забыться…
Кстати! — Видов мысленно поднял палец вверх, — а оставалось ли что-нибудь, чем можно было накатить?.. Ещё один мутный момент… если он был настолько пьян, что еле шевелился, почему рана оказалась такой серьёзной, даже смертельной?»
— Мистер Опер, ты нарисовал заключение? Давай быстрей и катись отсюда, — участкового явно раздражало присутствие Видова. Но Видов уже строчил в бланке.
— Э, Санё-о-ок… — участковый потряс тело за левый локоть, — просыпайся! — Санёк, вставай, кому говорю.
Тело реагировало на раздражители, но слабо. Ворчало, отбрыкивалось. Даже попыталось плеваться, но получилось плохо — слюна потекла по его же подбородку, и, изящно обогнув кадык, достигла груди. Смотреть на это было противно. Видов вышел в прихожую. Неужели они ссорились в тёмной прихожей, у входной двери? Вряд ли. С её правой ноги слетела тапка, вон валяется в комнате, около косяка.
Скорее всего, стояла на пороге, а он — в комнате. Толкнул её… Метра три лететь до крючков. Нет, ну реально силища богатырская! А на вид — спившаяся дохлятина. Видов повернулся к крючкам. Они были расположены на уровне плеч. Его, Видовских, плеч. А погибшая заметно ниже ростом, ей они где-то на уровне глаз. Он шагнул ближе — четыре празднично блеснули, будто обещали рассказать что-то интересное. Пятый словно увернулся от взгляда, прикрываясь засохшей кровью.
