Сегодня Мигель опять пришел навеселе. Что-то в последнее время он стал злоупотреблять… А ведь знает, что я не переношу запах спиртного. Зайдя в денник, он, как всегда, похлопывая меня по холке и напевая свою любимую арию Хозе из оперы «Кармен», стал топтаться вокруг меня, перебирая ногами, как застоявшийся конь. Он знает, что меня это раздражает, но всё равно делает это каждый раз перед выходом на маршрут. Ритуал у него, что ли, такой?
Наконец, он выводит меня из конюшни и запрягает в коляску с тентовым верхом. Сегодня всё будет как всегда: знакомый путь по улицам этого прекрасного города. Туристы, сидящие в повозке за спиной Мигеля, болтающие о всякой ерунде и гордо посматривающие по сторонам, не все ведь могут себе позволить потратить сорок пять евро за сорок минут величия и превосходства над толпой. Но пока такие есть, мы с Мигелем не останемся без средств, причём немалых.
От площади Испании до площади Испании, до боли знакомый круг. Это моя жизнь и другой не надо. Хотя Мигель не самый лучший кабальеро, он несерьёзный, безответственный, слаб по женской части, ни одной кобылки, то есть, сеньориты не пропустит, к тому же, враль и гуляка, но я привык к нему, а что мне остается. Я всего лишь конь и зовут меня Пепе.
Сегодня всё будет как всегда, будем возить туристов или стоять в тени, недалеко от Алькасара, поджидая их же. Добравшись до места стоянки, я увидел всё тех же друзей и приятелей Мигеля, таких же «сухих» гондольеров. Здесь же были и мои друзья и подружки. Среди них – моя любовь, Консуэлла, правда, любовь безответная. Когда я её вижу, не могу удержаться, чтобы не подойти к ней поближе и не вдохнуть её чудный запах. Я давно уже как жеребец несостоятелен, но при виде неё начинаю бить копытом и тянуться к ней, чтобы ущипнуть её за круп – он у неё такой! Правда, Мигель старается не подпускать меня к ней близко, просто, был случай, когда она шарахнулась от меня и чуть не опрокинула коляску. До чего хороша бестия! Её хозяин, Педро, полный болван, представляю, как она с ним мучается. В отличие от Мигеля, он совсем не пьёт, но уж лучше бы пил, он почему-то всегда в плохом настроении, всё видит только в черном цвете. И это своё настроение всё время вымещает на моей Консуэлле. То, что он ругается на неё последними словами – это ерунда, это нам, лошадям, по барабану, но он постоянно её шпыняет, тыкает ей твёрдым концом хлыста под брюхо, дёргает за ноздри, …пилит трензелем ей челюсти. Сколько раз у меня было сильное желание лягнуть его побольнее, я целился в его мужское гнездо. Но на его счастье промахнулся – Мигель помешал, как всегда не вовремя вывернул поводья. Но когда-нибудь я до него доберусь.
Стоя недалеко от Алькасара в тени соседнего здания, я наблюдал в небольшую щель между шорами за толпой, выходящей из дворца. От толпы отделилась парочка влюбленных и направилась к нам. Влюблённых я узнаю сразу, их ни с кем не спутаешь.
Молодая прекрасная женщина довольно высокого роста осторожно подошла ко мне и медленно-медленно (ощущался опыт общения с лошадьми) протянула руку к моей морде, стала нежно гладить мне нос. Да, у нас это самое приятное место. Я уловил тонкий запах очень дорогих духов. У нас, у лошадей, очень развито обоняние. Лицо сеньоры показалось мне знакомым. Она была закутана в нежнейший шелковый платок, к тому же на ней были очки. Но меня не обманешь, я где-то её уже видел. Тут она обернулась к спутнику: «Смотри, Доди, какая прелесть. Давай прокатимся!»
– Если хочешь, дорогая.
– Очень хочу, я соскучилась по лошадям, последний раз я так близко видела их на скачках в Эскоте.
Нет, этого не может быть! Я вдруг вспомнил, откуда я знаю эту великолепную женщину. Это было несколько лет назад, я тогда был еще вполне себе дееспособным жеребцом и даже сподобился участвовать в скачках в Англии. Особого впечатления они на меня не произвели, суета сует. Я пришёл предпоследним, впрочем не очень-то и хотелось. Но воспоминание об этой женщине у меня сохранилось. Она тогда пришла в конюшню и, проходя мимо денников, остановилась около моего, я, ожидая угощения, приблизился к решетке и она точно также, как сейчас, нежно погладила меня по носу и запах духов был тот же. Лакомство я получил, но не это было главным, тогда я нутром почувствовал какую-то нечеловеческую печаль, исходившую от неё. Как я мог её утешить, кроме, как тереться о её нежную, ароматную ладонь. Тогда я ещё подумал, что мог бы сделать с тем, кто посмел так обидеть это прекрасное человеческое существо. Но лошадиная память коротка, на следующий день я и думать забыл о ней. И вот сейчас я всё вспомнил, мне помог этот необыкновенный запах.
Я, конечно, не следил за её жизнью, но из болтовни Мигеля с дружками (по любви к сплетням никакие сеньоры не сравнятся с кабальеро) я знал, что она бросила своего принца. И только сейчас я понял, откуда в её глазах была тогда вселенская тоска. Она как будто чувствовала себя виноватой перед всем миром. А единственная её вина была в том, что не того она в мужья выбрала, может титул её ослепил. Но ведь это всё в прошлом, а печаль в глазах до сих пор.
Моё ретивое взыграло, когда они уселись в коляску к Мигелю. Я весь внутренне подобрался, замотал мордой, забил копытом, Мигель аж проснулся в миг. До него, конечно, не дошло, кто у него за спиной. Тем не менее, мы тронулись, мелодично зазвонили серебрянные колокольчики (у Мигеля они лучшие). Я старался везти драгоценную ношу бережно, без особой тряски.
О чём говорили наши сегодняшние пассажиры, мне было не слышно. Мы как раз выехали на довольно загруженную проезжую часть, слева был фонтан, справа проплыла та самая табачная фабрика, на которой когда-то работала Кармен, недалеко отсюда была и таверна, на столах которой она любила танцевать.
Вдруг прекрасная девушка на ходу соскочила из коляски и побежала, сама не зная куда (мне так показалось), хорошо, что в этот момент Мигель немного притормозил, а то бы могла быть катастрофа. Мигель остановил меня и тут же спутник беглянки бросился сломя голову догонять её. Издалека было видно, что он быстро её догнал, да и она не очень-то хотела убежать от него.
Они стояли, о чем-то энергично беседуя. Вдруг девушка обняла своего любимого мужчину и он замер в её объятиях. Потом он взял её лицо в свои ладони и стал целовать так страстно, что красавица резко отстранилась от него, ей было неудобно перед прохожими. Затем она обняла его за талию, он её за плечи. И они, тесно прижавшись друг к другу, вернулись к коляске. Мы двинулись дальше и всю дорогу до площади Испании они сидели молча, держа друг друга за руку.
