Почему он всегда ставит меня в тупик своими вопросами? Мы сидели с Риналем в его ресторане. И, как всегда, на его тарелке было мясо, а на моей – что-нибудь из воды. На этот раз это – лангуст. Риналю принесли бычьи хвосты, здесь их подают только ему. Нет, если бы я попросил то же самое, мне, конечно, принесут, но я никогда этого не закажу. Я не ем мяса, я не вегетарианец, я – пешерианец, просто любитель рыбы и морепродуктов.
Хвосты Риналю готовят аутентичным способом в течение пяти-шести часов. В сущности, это уже не мясо, а просто мясное суфле, почти десерт. Думаю, что его даже не надо переваривать, он просто всасывается сразу в кровь и надолго насыщает могучий организм Риналя. Запивается всё это уникальным красным вином. У Риналя есть друзья, муж и жена, у которых на настоящей деревенской даче растёт полудикий виноград. Из него они делают вино, всего бутылок сорок. И почти все они попадают Риналю на стол. Платит он за каждую бутылку как за «Феррари». Но он пищевой извращенец и потому в конце трапезы запивает всё это «Лемончелло», то есть, лимонным ликёром, его приучил к этому знакомый итальянец, сосед по дому на Соррентийском побережье. Риналь – человек привычки, всё у него должно быть под контролем, запрограммировано. Сюрпризов от него я обычно не жду, тем более неожиданным был его вопрос.
– Как ты находишь мою жену?
Я чуть не поперхнулся. В отличие от тарелки Риналя, на моей была бледная, я бы сказал, кислотная еда. Может быть, вследствие этого, я не способен обсуждать серьёзные темы, а жена Риналя – это очень серьёзно.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну ты ведь совокупляешься с ней?
Вечно он выражается как поп на клиросе.
– Я люблю Лукерью, ты ведь знаешь.
– Знаю, Лушка постоянно о тебе говорит. В отличие от меня, ты её удовлетворяешь, но любит она меня. А ты просто её хочешь, к тому же, ты делаешь много ошибок. В любви соитие – это не главное. Я не уверен, что Луша со мной пережила хоть один оргазм. Мужики слишком много значения придают женскому оргазму. Женщина может прожить с мужем целую жизнь, нарожать от него кучу детей и всё это безо всякого оргазма. Но она знает, что это такое, каждая знает. Такое удовольствие, которое женщина может доставить сама себе, не способен дать ей ни один мужчина. Крики, стоны, ахи… вздохи, рычание, мычание – это всё спектакль для вас, мужиков. Большинство из вас даже не подозревает, как не совпадают эротические мечты женщины с тем, на что её стимулирует партнёр. Они терпеть не могут посторонние мужские предметы во рту, которые ещё надо облизывать, теребить и тереть. Фу… гадость. Впихивание мужского тепловоза в задний тоннель – это вообще за гранью. Бедные, ведь это не только болезненно, но и вызывает тошноту, так же, как и ротопенисное безумие. У нас с Лушкой ничего такого нет и в помине. Ты даже не догадываешься, какое наслаждение она получает, когда мой горячий набухший багетик просто находится у нее в тёплой влажной пещерке. Она обычно замирает и может так лежать бесконечно. Вот это я называю настоящим соитием. Ты спросишь, а как же мой «торнадо»? А «торнадо» в таком случае нет. Ну представь, что в подобном состоянии покоя, счастья и блаженства я вдруг включу свой поршень. Это просто жесть! Ты не поверишь, какой я получаю кайф от такого волшебного соития. Могу даже заснуть на ней. Понимаешь, у вас с Лукерьей физика, а у нас с ней – химия. Подумай сам, что сильнее держит людей. Так что, в Лушке я уверен на все сто. А тебя я люблю, потому что ей с тобой тоже хорошо, но по-другому.
Меня всегда удивляет способность Риналя обсуждать за обедом любые темы, даже такие, от которых у меня, например, пропадал аппетит. Лангуст на моей тарелке совсем привял, почти загнулся, вино, кажется, уже забродило. Риналь с удовольствием попивал свой «Лемончелло» из изящного стопятидесятиграммового флакончика. Он почти не смотрел на меня, ему было всё равно, какое впечатление он производит на окружающих.
– Слушай, я перестану её напрягать своими мужскими закидонами. Я ведь в любом случае получу удовлетворение. Бедные женщины, сколько им приходится притворяться. Для чего же так заложена физиология мужчин и женщин?
– Сквозь тернии к звёздам. Всё через преодоление, чтобы не было как у кроликов. Размножаться надо тоже с умом. Основное различие между нами, я имею в виду женщин и мужчин, какое? У женщин – это эротика и идёт от головы, а у нас – порнография и тоже идет, нет не от головы, а от головки. Никогда не верь женщине, если она под тобой орёт, вроде как от удовольствия, всё это – чистая симуляция, это же не роды, чтобы орать. В настоящий момент физической эйфории она не то что орать, а иногда и вздохнуть-то не может, так напряжена, это как судорога. Сам подумай, если бы она получала каждый раз такое удовольствие, стала бы она отговариваться головной болью или усталостью? И учти, женщина каждый раз знает точно, что она понесла и от кого, в этот момент на неё как будто снисходит святой дух, вернее душа в неё вселяется – будущего ребёнка.
– Слушай, откуда ты всего этого набрался? Дошёл своим умом и опытом?
– Отнюдь. Просто в юношеском возрасте, когда пришло время просветить сына насчёт пестика и тычинок, это сделал не мой отец, как это принято во всех приличных семьях, а моя матушка, дай ей Бог здоровья. Кто лучше женщины расскажет о том, что нужно женщине в интимных отношениях с мужчиной.
– Получается, что девочку должен посвятить в тонкости мужского либидо отец?
– Именно.
– Но здесь же выясняется полное несовпадение сексуальных пристрастий между полами. Женщинам нужно одно, а мужикам совсем противоположное. Вот откуда бабские «головные боли», а у мужиков… слушай, а мужики что, тоже симулируют?
– Кто-то, да, но у нас это гораздо реже. Ты когда-нибудь говорил Лукерье, что у тебя голова болит или ты «наломался» на работе?
– Боже, упаси. Никогда, ты что, я всегда во всеоружии.
– Уверен и от Лушки ты не слышал о головной боли. Она к тебе приходит только, когда готова, как «пионерка». Я что, испортил тебе аппетит?
– Да, не пойму, к чему весь этот разговор?
– Я хочу избавиться от денег.
– Какие проблемы? Пожертвуй какому-нибудь собачьему приюту.
– Что, все пятнадцать миллиардов?
– Шутка не смешная.
– Это не шутка. Мне всё надоело, и дело, которым занимаюсь, и шушера, которая меня окружает. Сначала я делал деньги, вернее, я делал то, что нужно всем и деньги текли сами и теперь уже деньги делают деньги. Абсурд. Это уже вообще не имеет смысла.
Я ему не верил. Вот ведь лошара. Он что, меня проверяет, что ли? Я решил подыграть обормоту.
