Что говорят про «кавитатор»
«Дочитал до середины. Понял, что надо прерваться – спазм диафрагмы, болят бока. Через два часа, отдышавшись продолжил. Вторая половина текста проходила в коликах. Неожиданный конец, печально предотвратил начинающуюся лёгкую истерику неудержимого смеха. Игорь, Вы потеснили на моём пьедестале с единственным местом – первым, Ильфа и Петрова. С уважением, Владимир». (Отзыв читателя Владимира Журавкова на Проза.ру 20 марта 2019 года)
Повесть была полностью опубликована в журнале «Невский альманах» (№1, 2020).
«… Особенно характерен в этом смысле рассказ (или, скорее, маленькая повесть) «Кавитатор профессора Брехмана». Здесь есть и профессора технического института, защищающие докторские диссертации не ради научных изысканий, а ради «трёх приятно шуршащих червонцев» в дополнение к зарплате. И соответствующие темы этих самых диссертаций, которые в сегодняшних реалиях выглядят как анекдот сами по себе: «Марксистско-ленинские принципы диалектического и исторического материализма как фундаментальные основы теории кавитации жидкостей и газов». И значение личных связей в условиях дефицита. И первые, такие желанные заграничные командировки, в которых особо предприимчивые ухитряются ещё и приторговывать русскими «сувенирами»… Игорь Англер с одинаковой иронией относится и к самим характерным чертам эпохи, и к своим героям, которые в этих реалиях крутятся как могут.
Вот, к примеру, небольшая зарисовка из первой загранпоездки сотрудников СП «Нева»: «Во время плавания в Стокгольм с короткой стоянкой в Хельсинки ничего особенного не случилось, кроме неприятного сюрприза: водку в ресторане продавали за валюту, а свою приносить запрещалось. Поэтому „невцы“ перед ужином собирались в каюте у товарища Андреева, распивали бутылку водки под колбасу или шпроты и шли на ужин. Так „невцы“, не зная самого термина, изобрели аперитив».
В героях Англера есть что-то бендеровское. Предприимчивые, изобретательные, не лишённые авантюризма, они из тех, кто никогда не унывает и не видит смысла жаловаться на «трудные времена». У них всегда есть козырь в рукаве и идея (разной степени безумности), как выйти даже из самой непростой ситуации. Эдакие великие комбинаторы из НИИ (юридической фирмы, СП, охранного предприятия – нужное подчеркнуть). Наблюдая за их похождениями, заражаешься авторским оптимизмом: и правда, где наша не пропадала! Собственно, этот посыл кроется и в названии сборника.
Не давая развёрнутых портретов своих персонажей, Англер тем не менее наделяет каждого особой, характерной чертой, благодаря чему герои рассказов оживают. Особенно хорошо удаются ему речевые характеристики: профессор с еврейской фамилией слегка картавит, переволновавшийся аспирант спотыкается на каждом слове, а зарубежные коллеги, часто бывающие по работе в России, забавно коверкают русский язык… Очень живописно изображена и манера смешивать несколько языков при общении с иностранцами в экстренных ситуациях: «Бизнес Италия! Срочно нужно ехать! Хэлп поехать туда!» (Из статьи Милы Яковлевой "Великий комбинатор из НИИ", опубликованной в "Литературной газете" № 51 от 18 декабря 2019 года).
1. Пролог. Научный… почти
Профессор Ленинградского института инженеров водного транспорта (ЛИИВТ) Семён Наумович Брехман слыл в институтской среде умным человеком, которого трудно – да что там скромничать, бесполезно! – переспорить, особенно в том, что касалось теории кавитации. В чём в чём, а в вопросах завихрения, в том числе и мозгов человеческих, Брехман был докой. В общем, был Семён Наумович, как и многие другие ему подобные с умными подвижными глазами навыкате, настоящим учёным. К высокому званию советского учёного и ведущего эксперта по кавитации, то бишь завихрению, не хватало только докторской диссертации. Три приятно шуршащие червонца ни к какой зарплате никогда бы не помешали! Поэтому диссертации и не хватало… многим, кстати, не хватало.
– И не думай, Брехман, писать докторскую по теории кавитации! – предупреждал того заведующий кафедры «Научных теорий текучих и пахучих жидкостей» профессор Ефим Натанович Кильман. – Хватит с нас твоей кандидатской. Учёный совет ещё не отошёл от той твоей защиты!
– Шолом вам, Ефим Натанович, диалектически-матег'иалистический! – отвечал тому Семён Наумович. – Чтоб я никогда не увидел Стену Плача и замуг'ованный в неё истог'ический матег'иализм!
Последнюю фразу Брехман произносил мысленно, понимая, что ветер перестройки в стране, конечно, уже задул, но в какие конкретно места он мог вдуть вольнодумцу, в тайне ещё мечтавшему взобраться на Синайскую гору, было пока не понятно. Историческая память великомученического народа-странника без нефтяных ресурсов подсказывала, что гласность не есть свобода слова, хотя вольные мысли в глубинах подсознания уже допускались.
Кроме того, заведующий был прав и по существу: его вечный заместитель и парторг института Григорий Иванович Долбоколов успел, шлемазо такой, защитить докторскую по теме «Марксистско-ленинские принципы диалектического и исторического материализма как фундаментальные основы теории кавитации жидкостей и газов» и включил, дважды шлемазо, в библиографический список работы Менделеева по спиртам.
Застолбив за собой научное первенство в идеологии кавитационных явлений природы и начав изучать их влияние на стратегическую в СССР жидкость, Долбоколов, несмотря на свою ничего не говорящую в научных кругах фамилию, отбросил своих конкурентов в самый задний арьергард, если не сказать задницу, советской науки о кавитации. И ещё, комиссар красный, позволял себе ехидные вопросики о роли коммунистической партии в развитии теории кавитации жидкостей и левоуклонистских и правонаклонческих ошибках Менделеева, имея в виду, конечно, фундаментальный спор о преимуществах сорокапятиградусной «Сибирской» перед сорокаградусной «Столичной».
«Иначе не видать тебе, узник пятой графы, никакого кандидатского стажа, мученической гордости за уплату парт- и прочих членских взносов в нетерпеливом ожидании материально-моральной компенсации в виде командировки в Болгарию,» – хитро прищуривался Долбоколов.
«На что ты, политрук недобитый, намекаешь? На Сибирь? Или на переезд в Москву?» – думал всякий раз Брехман, любитель армянского коньяка, понимая, что научная, такая многообещающая стезя по спиртосодержащим жидкостям в ЛИИВТе, к сожалению, полностью перекрыта этим Долбо… коловым, и коньяк по отдельной графе вряд ли проскочит в тему диссертации.
Но Брехман не был бы Брехманом, если бы не уловил в словах Кильмана «не лезь туда!» истинный потаённый смысл. Лезть нужно обязательно, но, как и куда? Вот в чём настоящий еврейский вопрос! В общем, мечта о гиперболоиде инженера Гарина ни на минуту не покидала беспокойную голову профессора Брехмана.
