Сесилия Рэндалл слышала о людях, которые хотели бы вновь прожить свою жизнь, если бы им вдруг предложили выполнить одно желание на выбор. Но к ней это не относится. Сесилия с удовольствием стерла бы всего лишь один период из своих двадцати двух лет – двенадцать месяцев.
Последние двенадцать месяцев.
В прошлом январе, вскоре после Нового года, она познакомилась с Яном Джейкобом Рэндаллом – моряком, служившим на подводной лодке. Сесилия влюбилась в него и сделала нечто абсолютно безответственное – забеременела. А после прибавила к этому еще и свадьбу.
Это была ошибка номер три, и с тех пор число ее оплошностей только увеличивалось. Сесилия не была глупой – она просто любила, а отсюда пришли и наивность, и, что еще хуже, романтичность. Но жизненный опыт с соленым морским привкусом избавил ее от этих качеств достаточно быстро.
Их дочка родилась преждевременно, когда Ян был в море. И сразу же стало ясно, что у ребенка тяжелый порок сердца. К тому моменту, когда муж вернулся домой, Элисон Мари уже похоронили. Сесилия в одиночестве стояла под безжалостным дождем на Тихоокеанском Северо-Западе, пока крошечный гроб ее девочки опускали в холодную грязную землю. Она вынуждена была принимать роковые решения без семейного обсуждения и без поддержки мужа.
Мать Сесилии жила на Восточном побережье и из-за метели не смогла прилететь в штат Вашингтон. Отец поддерживал дочь, как только мог, но мог он не так много. Его представление о поддержке сводилось к вручению открытки с соболезнованиями и написанию нескольких строк о том, как сожалеет он о ее потере. Сесилия провела бесчисленное количество дней и ночей у пустой колыбели дочери, то совершенно отрешившись от действительности, то рыдая. Жены других моряков старались утешить ее, но Сесилия чувствовала себя неуютно с незнакомыми людьми. Она отвергала их поддержку и дружбу. Сесилия провела в Кедровой Бухте так мало времени, что близких друзей у нее пока не появилось. И она скорбела в одиночку.
Вернувшись, Ян винил в своей задержке порядки морского флота. Он старался все объяснить, но к тому времени Сесилия уже смертельно устала. Только одно было важно – ее дочь мертва. Муж не знал и, вероятно, не мог понять, что она перенесла в его отсутствие. Ян служил на подводной лодке, поэтому весточки от близких во время дежурства ограничивались посланиями в пятьдесят слов. В любом случае нельзя было сделать ничего – подводная лодка в то время находилась под полярным льдом. Сесилия писала, чтобы рассказать ему о рождении Элисон, а затем о ее смерти. Она выливала свою скорбь в коротких сообщениях, не заботясь о том, что они будут тщательно проверены морскими офицерами. Но командир Яна посчитал необходимым отложить передачу этой информации до тех пор, пока не закончится десятинедельная командировка. «Я не знал», – неоднократно убеждал жену Ян. Конечно, Сесилия не должна была обвинять его, но все равно обвиняла. Хотя это и было несправедливо, Сесилия не могла его простить.
Теперь все, чего она хотела, – это выбраться. Из этого брака, из этой эмоциональной трясины, которая состояла из вины и сожаления. Просто выбраться. А самым простым выходом был развод с Яном.
Сидя в коридоре возле зала судебного заседания, Сесилия чувствовала сильную, как никогда, решимость расторгнуть свой брак. Один быстрый удар молотка судьи сможет положить конец кошмару, длящемуся последний год. В конечном счете Сесилия забудет, что вообще когда-то была знакома с Яном Рэндаллом.
Алан Харрис, представитель Сесилии, вошел в холл окружного суда. Сесилия наблюдала, как он оглядывался, пока, наконец, не увидел ее. Мужчина поднял руку в кратком приветствии, а затем направился туда, где на жесткой деревянной скамейке сидела его клиентка, и занял пустое место рядом с ней.
– Пожалуйста, скажите еще раз, как все произойдет, – попросила Сесилия, чувствуя потребность услышать заверение, что ее жизнь станет хотя бы приблизительно той, какой была год назад.
Алан положил портфель на колени.
– Мы подождем, пока будет объявлено о списке дел к слушанию. Судья спросит, готовы ли мы, я отвечу, что да, и тогда мы получим номер.
Сесилия кивнула, чувствуя оцепенение.
– Мы можем получить любой номер от единицы до пятидесяти, – продолжил ее адвокат. – После станем дожидаться своей очереди.
Сесилия кивнула вновь, надеясь, что не застрянет в здании суда на весь день. Одно то, что ей необходимо здесь присутствовать, было плохо, но куда хуже, что требовалось и присутствие Яна. Но пока Сесилия не видела мужа. Может, он встречался где-то со своим адвокатом, обсуждая стратегию, – хотя она не ждала, что он выступит против развода.
– Ведь у нас не будет проблем?
Ее ладонь была влажной, а лоб покрывал холодный пот. Сесилия так хотела, чтобы все закончилось и она смогла бы взяться за свою жизнь. Она верила, что не сможет сделать этого, пока не совершится развод. Только тогда начнет уходить боль.
– Я не могу найти ни одной причины для возникновения каких-либо задержек, особенно учитывая тот факт, что вы согласились разделить все долги. – Алан слегка нахмурился. – Несмотря на тот добрачный контракт, который вы подписали.
Неприятное ощущение скрутило желудок Сесилии, и она крепко прижала к себе сумочку. «Скоро, – напомнила она себе, – скоро ты сможешь пройти сквозь эти двери в новую жизнь».
– Это достаточно… необычное соглашение, – пробормотал Алан.
Добрачный контракт был еще одним пунктом в списке ошибок, которые Сесилия сделала за последний год, но, судя по словам адвоката, именно эта ошибка могла быть очень легко исправлена. Когда Сесилия подписывала контракт, соглашение казалось идеальным. В попытке доказать свою искренность у будущих супругов появилась идея, что именно тот, кто захочет развода, будет оплачивать не только судебные издержки, но и все долги, сделанные во время брака. Это могло бы считаться штрафом или средством устрашения, но в любом случае контракт не сработал. И сейчас он был всего лишь еще одной неприятностью, с которой следовало разобраться.
Сесилия винила себя в том, что настояла на договоре. Она хотела быть абсолютно уверенной, что Ян женится на ней не только из чувства долга. Да – беременность была незапланированной, но она смогла бы без проблем воспитать ребенка одна. Сесилия предпочла бы именно это, нежели быть пойманной в ловушку несчастливого брака или же заставлять Яна вступать в те отношения, которых он не хочет. Ян, однако, был непреклонен. Он клялся, что любит ее, любит их нерожденного ребенка и хочет жениться на ней.
Когда Сесилии было десять лет, весь ее мир разлетелся на части при разводе родителей. Она отказывалась подвергать такому испытанию своего ребенка. Сесилии казалось, что брак – это навсегда, поэтому она хотела убедиться в их с Яном чувствах до того, как взять на себя обязательство длиною в жизнь. «Как же это было наивно! – думала Сесилия сейчас. – Как сентиментально. Как романтично».
