Этой книгой открывается цикл «На читательских приисках», замысел которого обширен, но степень осуществления пока непредсказуема.
Цикл посвящён тем книгам и авторам, о которых мне очень хочется написать по разным причинам. Прежде всего – потому, что они оказались заметными участниками моей судьбы, стали частицами души. Мне хочется привлечь к ним внимание тех, кто пока не обнаружил этих авторов или этих книг на своих собственных читательских приисках.
Первый сборник состоит из трёх разделов.
Первый из них посвящён книжным впечатлениям, нашедшим отражение в эссе из разных сборников.
Второй раздел охватывает книги наших старших семейных авторов, над подготовкой которых к изданию я работал в более поздние времена. Не так просто оказалось описать именно моё читательское восприятие, а не родственное, и не относящееся к тем или иным этапам подготовки. Надеюсь, что мне это более или менее удалось.
В третьем разделе собраны читательские эссе, где я старался передать, насколько возможно, те переживания, которые были вызваны чтением книг Марии Романушко, которую считаю одним из самых ярких писателей нашего времени. Этот третий раздел хотелось бы со временем дополнить рассказами о других её книгах, но их в несколько раз больше, чем вошедших сюда. Во многом это стихи, а о стихотворных книгах писать труднее, чем о прозаических. Но и многих замечательных прозаических книг этого автора пока здесь нет. Хочу надеяться, что постепенно удастся довести свои впечатления о них, как и о других книгах, опорных для моей жизни, до готовых текстов.
Так что ждите новые сборники-отчёты о разработке богатых читательских приисков.
Раздел 1
Читательско-писательские эссе
Из сборников
Извините меня, дорогой или дорогая… Не знаю даже, на вы или на ты обращаться. Да и вообще не хочется фамильярничать: «дорогой читатель». Не хочется притворяться. Обращаться к читателю – значит сознавать себя писателем. А я – нет, я тоже читатель. Просто так уж получилось, что вы (или, например, ты, сынок, или ты, дочка, – ведь с вами на вы совсем было бы странно) читаете то, что я написал. Извините. Я тоже больше люблю читать.
Давайте условимся, хоть на страничку, что я не пишу, а просто высказываюсь. Делюсь эмоциями. Говорю, как читатель читателю. Ладно?
Читать гораздо труднее, чем писать. Пишешь – что в голову пришло, в собственную. А читаешь – что другому пришло в голову, в его голову. Неизвестно, легко ли будет это в свою голову впустить, да и стоит ли усердствовать. Всё подряд в себя принимать рискованно, а полезное отпихнуть тоже обидно.
Вот и получается, что читательское искусство сложнее и важнее писательского.
Мы, читатели, начинаем проявлять свое искусство на уровне отсева – когда решаем, чего читать не будем. Выбрать, что читать, не хитрость: книг кругом великое множество. Заранее угадать, что по душе придется, почти невозможно, а что пользу принесет – тоже не распланируешь. Значит, искусство прежде всего в том, чтобы от лишнего отказаться.
А дальше просев начинается. Это когда мы уже в чтение пустились. Напрасно автор будет надеяться, что раз мы его читаем, то зависим от него, от его писательского мастерства. Это он от нас целиком зависит: что мы у него скорлупой сочтем, а что ядрышком. Вот где творчество начинается! Найдет на нас читательское вдохновение, и мы автора до гениальности поднимем. Наступит у нас творческий кризис, и автору погибель. Любим мы сегодня самих себя – и только своё из книги выцеживаем. Встрепенемся к новой жизни – тогда знакомое нас тяготит, новизну ищем. По сравнению с нашим талантом авторский талант почти никакой роли и не играет. А в минуту особого озарения мы любую пустышку в классику обратим. Вот какова сила нашего читательского искусства!..
Если бы я писателем себя числил, то это только запев был бы у меня, только присказка. А так – нет. Поделился мыслью с собратом-читателем, и хватит. И тебе (или вам, или даже Вам) пора за натуральное чтение приниматься, и я вернусь к подлинному своему, читательскому призванию. Извините.
Новичку всегда удивительно2
Вот и мне, давнему почитателю фантастики, разрешено побывать в прошлом. Недолго, всего несколько троллейбусных остановок прокатиться. Зато рядом со мной, у окошка (да-да, вспоминаю, всегда у окошка) сидит с открытой книгой столь знакомый и столь неизвестный мне теперь подросток – худой, долговязый и невзрачный, в коричневом берете и в черном драповом пальто, перешитом из дедушкиного (да-да, и полы его всегда путались в ногах при быстрой ходьбе). Мне, правда, не позволено выходить из роли попутчика, зато я слышу мысли, рассеянные среди фраз мелвиллского «Моби Дика».
«Новичку всегда удивительно, с какой привычной и бессознательной ловкостью сохраняет равновесие китолов, стоя в своем вельботе, который швыряют со всех сторон буйные и своенравные кипучие волны…» Интересно, на вчерашней вечеринке Наташка действительно притворялась, что я ей до лампочки, или в самом деле… Притворялась, наверно. Как же, как же: «На людях надо вести себя картинно…» Но провожал-то ее я. И руку не сразу отняла… Отличная у нее рука – гладкая, теплая… Вообще она красивая… Интересно, смогу я поцеловать ее в следующий раз?.. Трудно: только подумаешь, сразу сердце колотиться начинает… Но, по-моему, она сама этого ждет… Это, наверно, здорово – целоваться…
– Молодой человек, как же вы над такой интересной книгой заснули! Вы свою остановку не проедете?
– Спасибо, мне до конца.
– Тоже мне – забота о ближнем. Проехал бы, подумаешь. Мое личное дело. «Новичку всегда удивительно, с какой привычной и бессознательной ловкостью…» Еще бы – только три часа ночью спать, после этого и в троллейбусе разморить может. Днем почему-то стихи не пишутся… Да еще зачет какой-то по алгебре на сегодня назначили. Интересно, чем зачет от экзамена отличается? Кажется, отметок не ставят… Говорят, в институте все время зачеты бывают… Здорово, наверно, студентом быть…
– Приехали, молодой человек.
– Спасибо.
Неужели я взрослый таким же настырным буду? Подумаешь, задремал…
Любителям парапсихологии3
(Эдвин Э. Эббот «Флатландия,
роман о четвёртом измерении»)
До того, как углубиться в дебри мистической литературы, до того, как предаться восторженным вибрациям над комментариями профессора Смирнова к переведенной им «Махабхарате», до того, как поверять экзотику восточного мышления строгой логикой западного, прочтите эту небольшую книгу. По недоразумению – вполне естественному – она издана редакцией научно-популярной литературы.
