Выглядывая из окна кабины, пилот весело улыбнулся и жестом попрощался. Вертолет взревел, увеличивая обороты лопастей, оторвался от земли и, по-ястребиному наклонившись вперед, быстро пошел вверх.
Васька одной рукой придерживал вязаную шапочку, пытавшуюся сорваться с головы от плотного потока воздуха, другой прикрывал глаза, защищая их от взбудораженной пыли и кусочков разорванной травы.
Через несколько секунд все стихло – «восьмерка» стремительно скрылась.
Он по-хозяйски окинул взглядом груз и, взвалив на себя один из объемистых мешков, понес к стоящей неподалеку избушке.
Темно-серая лайка Волга на правах хозяйки уже обнюхивала подходы к таежному зимовью, выискивая старые и свежие следы лесных обитателей, побывавших здесь. Не найдя ничего подходящего, она побежала к хозяину и ласково вильнула хвостом. Все ее существо как бы говорило: «Что, хозяин? Опять мы с тобой будем охотиться?» Покрутившись рядом и не дождавшись ответа, она повернула в сторону стоящего неподалеку кедрача и степенно скрылась между стволов деревьев, чтобы проверить прилегающую к избушке территорию.
Поставив мешок в сенях, Васька приоткрыл дверь своего зимовья и оценивающим взглядом окинул помещение, определяя, все ли на месте. Убедившись в сохранности утвари, удовлетворенно хмыкнул, вернулся назад к вещам и принялся переносить их под крышу.
Не более пятнадцати минут ушло на обычную для него работу, после чего он сходил с чайником за водой, быстро развел костер из сложенных в поленницу дров и в ожидании присел на чурку.
Наслаждаясь торжественностью долгожданного момента, неторопливо достал сигарету, прикурил от огня и, глубоко вдохнув, произнес:
– Вот и дома! Еще один сезон начался!
Слова нарушили безмолвие тайги. Вздрогнув от своего голоса и будто ожидая чьей-то поддержки, Васька огляделся вокруг. Толстые стволы деревьев слегка прошумели игравшей на ветру вечнозеленой хвоей, радуясь его очередному возвращению под их кров.
Вглядываясь в очертания родных просторов, Васек наслаждался покоем древнего мира, мысленно шагал по охотничьим тропам, преодолевал переправы бурных рек, стоял на вершине белков и с высоты птичьего полета наблюдал за скрытой жизнью глухой тайги, в которой предстояло пробыть несколько месяцев. Как сухая губка впитывает в себя влагу, так и он воспринимал все очарование дикой природы, заметное только ему, представшее перед ним после продолжительного отсутствия.
Вдохнув полную грудь чистейшего воздуха, он словно стряхнул с себя груз накопившихся шлаков цивилизации, преодолел границу, разделявшую его до этого с родной средой обитания. Он был бесконечно счастлив, что вернулся сюда вновь, и, не скрывая своей радости, улыбался любой таежной пташке, пролетавшей мимо или щебетавшей где-то в густых кронах вековых деревьев.
Сладко потянувшись, сам того не заметив, воскликнул:
– Хорошо-то как, слышишь, Оля? – и осекся…
Васька вдруг понял, что с той минуты, как улетел вертолет, с ним постоянно была она, его любимая подруга… Каким-то отдельным чувством, в подсознании, она, Ольга, находилась рядом… Он ждал неисполнимого момента, что вот сейчас откроется дверь избушки и к нему выйдет она, радостная и счастливая…
За прошлый сезон Васька настолько привык к ее присутствию, что сейчас не мог представить себя одного…
Ольга была очень далеко, за сотни километров отсюда, и никак не могла очутиться рядом, как бы он этого ни желал.
Он с грустью вспомнил заплаканное лицо девушки, ее скромные мольбы взять с собой, как это было в прошлом году, но твердость характера и жесткость Васькиного решения были непоколебимы. Смирившейся со своей участью Ольге ничего не оставалось, как молча подчиниться и остаться дома. А поводом для «отстранения» послужила пренеприятнейшая история с козлом, в которую ее втянула Клавка. Ольга после этого пришла домой пьяная. На «похмелье» Васька произнес очень внушительную речь, заканчивавшуюся последним предупреждением:
– Оля, так больше продолжаться не может! Давай будем решать: либо жить – либо пить!
Смущенная и униженная собственным падением Ольга заливалась краской до кончиков ушей и молча лила слезы. Но эти женские уловки уже не действовали, и в заключение Васька вынес свой приговор:
– В тайгу со мной не полетишь, а останешься дома! Это будет для тебя последним испытательным сроком. Если за время моего отсутствия все будет нормально – распишемся. Если нет, ты знаешь, куда положить ключ от дома…
Сказал – как ударил молнией! Она не ожидала такого невероятного поворота событий: лучше бы поколотил… Запоздалые оправдания, клятвы, мольбы уже не действовали – Васька обиделся не на шутку.
Она смирилась, но все же, надеясь на лучшее, в оставшееся время пыталась всячески изменить критическую ситуацию и всеми правдами и неправдами добиться его расположения, но слово Васьки было твердо, как камень. В день вылета он не взял ее с собой к вертолету и, простившись на крыльце дома, повторил: «Помни мои слова…»
…Третья кружка бодрящего «купца» с домашними пирожками, настряпанными Ольгой в дорогу, придала сил и энергии. Ваське сразу захотелось приняться за работу, что-либо делать или куда-нибудь бежать по таежным тропам. С удовольствием, докуривая сигарету, он крутил головой по сторонам, осматривая груз, определяя очередность распределения упакованных продуктов и всевозможных необходимых в тайге предметов, начиная от гвоздей и капканов и заканчивая керосином и маслом для чистки ружей.
Мелькнувшая на краю поляны тень отвлекла его, меткий взгляд узнал знакомый силуэт собаки, выбегавшей из таежки. Волга уже закончила обход своих угодий, проверила знакомые места и, возвращаясь к избушке, тащила в зубах добычу – небольшую белую кость, гладко обточенную вездесущими мышами.
– Опять домой пропастину несешь? – ласково заругался Васька на свою любимицу. – И так все костями завалила!
Распевную интонацию хозяина Волга приняла за одобрение, поэтому на бегу вильнула пушистым хвостом, с легкой трусцы перешла на шаг и показательно пронесла находку на свое место. Под навесом бросила кость на землю и, обнюхав ее еще раз, повернулась к Ваське. Весь ее спокойный и умный вид говорил: «Вот какая я хорошая, такую редкую добычу принесла!»
Васька обратил внимание на совершенно необычную форму принесенной собакой находки и, чтобы рассмотреть получше, подошел и присел рядом.
Кость не походила ни на одну из тех, что он видел у добытых им в тайге зверей. Форма сустава, толщина, угол изгиба совершенно не походили на ноги марала или оленя. А если вспомнить медведя, то с ним и вовсе не было никакого сравнения.
