Шкурой снежного барса раскинулись рубчатые гольцы. Над заснеженными полями альпийских лугов чернеют каменные осыпи курумов[1], рваные пики преобладающих вершин, седые плешины продуваемых ветрами ягельников. Чуть ниже, на границе тайги, замерзли махровые колки мохнатых кедров. Из глубоких распадков к ним подступают матовые, в снегу, языки вековой тайги. С большого расстояния при движении глаз человека предлагает сознанию сказочные картины восприятия. Белые увалы пестрят пухом играющих куропаток. Серые плантации оленьего мха-ягеля волнуются табунком жирующих сокжоев[2]. Туполобые, оскольчатые вершины напоминают притаившихся горных козлов. В визуальном измерении горный мир живо напоминает огромного, притаившегося кота, ирбиса, готового прыгнуть на добычу. Отдельный, средний белок рисует выгнутую спину зверя. Вон те далекие возвышенности – голова и уши зверя. А глубокий, вырезанный снежной лавиной лог-игривый хвост. Человеку кажется, еще мгновение – и огромный кот взорвется лопнувшей тетивой лука, прыгнет вперед, сомкнет острые клыки на добыче. В какой-то миг кажется, что блестят искры глаз, а на загривке зверя играет густая шерсть.
Остановился Егор, что за напасть? Неужели перед ним снежный барс? Он схватился за нож, присел, ожидая прыжка, но усталый голос напарника отрезвил, привел в сознание:
– Что, Егорка, опять мерещится?
Вздрогнул охотник, повернул голову, узнал Семена. Вспомнил, что идут они по охотничьей тропе за соболем. Вокруг них горы, лес, далекие и близкие гольцы, а глаза снежного барса – ранние, яркие звездочки между синими пиками. Нет никаких куропаток, оленей, круторогих архаров, есть дикий, безбрежный мир тайги. А видение – не что иное, как удручающая галлюцинация от однообразного, постоянного пейзажа и усталости.
Седьмой день охотники ночуют под деревьями. Январь трещит морозами. Глубокий снег холодит смертью. Ночь длинна, как след росомахи. День короток, как шерсть летнего сохатого. Приготовленных дров едва хватает до рассвета. От костра мало тепла: один бок греется, другой мерзнет, какой тут сон? Не сон, а глубокое забытье, в котором отдых, желаннее красивой женщины. Усталость накапливается с каждым часом. Однообразный мир тайги фокусирует реальность. Вот и чудятся человеку сказочные птицы-звери, да порхают перед глазами пестрые мотыльки да бабочки.
Очнулся Егор от кумара[3], заткнул нож назад, в ножны. Сейчас бы лечь здесь, на снегу, да проспать много часов, пока сердце не успокоится. Но нельзя. Стоит расслабиться – уснешь навсегда. Сладкий покой скует мышцы тела в считанные минуты. За ним придет ласковая, добрая, незаметная, коварная смерть.
Собравшись с силами, Егор шагнул вперед. Легкие, таловые лыжи кажутся непослушными оглоблями. Ему хочется присесть под мерзлый кедр, развязать юксы[4], снять ичиги, вытянуть занемевшие ноги, но надо идти дальше. День близится к вечеру. Слепое, желтое солнце заваливается за соседний хребет. Скоро ночь, а мужики не знают, где им предстоит ночевать. Не зная усталости, упрямые четки соболя ведут за собой охотников вот уже четвертый день.
Примелькались в глазах однообразные следы зверька. Вот аскыр[5] большими прыжками перескочил через поляну, залез под снег в старую колодину, проверил кряжистый кедр, заглянул в россыпь, пошел мелким шагом перед утренней лункой глухаря. Кажется, нет конца бесконечному движению соболя.
Надо торопиться. Не дай бог, уйдет зверек за гребень перевала, а там обширные, километровые каменные осыпи. Залезет кот в курумы, как в таймень в воду скользнет, поминай как звали! Достать его оттуда не представится возможности, а значит, все труды охотников будут напрасны.
Однако нет, видит наметанный глаз промысловика перемены. С каждым часом аскыр идет все медленнее. Опытный соболятник улыбнется, сверкнет азартными глазами: отяжелел!.. Прыжки зверька стали короткие, ровные, прямые. Сразу видно, сытый, идет на лежку. Вероятно, остановится вон в той кедровой колке. Если это так, то надо быстрее шевелить ногами, засветло успеть расставить обмет.
И откуда только силы взялись? Пошли охотники быстрее, увереннее. Семен, на правах старшего, вышел вперед, лыжню пробивает. Сейчас важен опыт. Надо с первого раза определить, как лучше и быстрее зверька обложить, чтобы он не убежал, пока они будут сеть расставлять да дрова готовить. Иначе опять все труды насмарку.
