Глубокий вечер, за окном луна…
Расправил мрак плащ тёмный над землёю.
Настало время сказок. Вам сейчас
Придётся вновь постранствовать со мною.
Мы посещали много разных мест.
Сегодня же окажемся в деревне,
Что сделали известной мастера,
Которых звали прежде древоделы.
Ремёсел много славных на Руси
Себя в живых легендах закрепили.
Но есть такие, о которых мы
Несправедливо, кажется, забыли.
Труд мастеров о ком пойдёт рассказ,
Как раньше, так и впредь будет цениться.
Умелец, что работает с душой,
Всегда сумеет ярко проявиться.
Итак, представьте сказочный рассвет…
Будя хозяев, петухи запели,
Зашевелилась с нежностью листва,
Люд начал покидать свои постели…
В деревне наступал обычный день,
Наполненный работой и заботой.
Озвучивал окрестность громко скот,
На пастбище идущий с неохотой.
А в двух больших бревенчатых домах
В то время ожидалось прибавленье.
И данные события легли,
В рассказе, как существенные звенья.
Всё разрешилось, к счастью, как должно.
Преподнесли тем временем подарком
В одной семье жена супругу дочь,
В другой – богатыря с «копною» яркой.
Да, да… Он от рожденья рыжим был.
То красоту его не уменьшало.
В роду его прибавилось мужчин,
Что счастьем небывалым в доме стало.
Случилось так, что каждая семья
Желаемое в руки получило
Наградою великой за любовь,
И временные муки облегчило.
Мальчонке дали имя Серафим,
За кудри ярко-огненного цвета.
Девчушку предки Ольгой нарекли,
Ведь в их дому прибавилось с ней света.
Жизнь малышей до времени была
Счастливою, весёлой, беззаботной.
И до пяти лет каждого в семье
Не занимали важною работой,
Хотя в домах тех жили мастера
И тонких, кружевных дел мастерицы.
Детишки познавали внешний мир.
Они играли, слушали песнь птицы,
Смотрели на красивые цветы,
Закатом и рассветом любовались…
При сборе ягод спелых и грибов,
Их души благодатью наполнялись.
Природа им давала посмотреть
На дивные пейзажные картины
Лесов, реки глубокой и полей,
Узоры на стекле зимою длинной,
Сияние сугробов серебром
В морозное и солнечное утро…
Растущим помогали осознать
Как мир чудесен, поступая мудро.
Заложен в этом был глубокий смысл.
Увиденное чудо сохранялось,
И всё, чем так прекрасен дивный мир,
В дальнейшем в их работах отражалось.
И даже безобидная игра,
Дарующая счастье и веселье,
В дальнейшем помогала воссоздать
Предметы, что достойны восхищенья,
Закладывала в творчество настрой,
Что в душах породить сумеет благость.
Скажу вам, настоящим мастерам
Приносит это истинную радость.
К пяти годам, рождённые тогда,
Конечно друг о друге уже знали.
Им нравилось носиться, веселясь,
По улице с другими малышами.
Но вскоре время беззаботных игр
Сменилось полосою обученья,
Когда удача в маленьких делах,
Как праздник поднимало настроенье.
Девчушка вышивала и плела
Невиданные, тонкие узоры
И нежною пригожестью своей
Ласкала устремлённые к ней взоры.
А в восемь лет подросший Серафим
Топор в руках держал довольно крепко.
Он с лёгкостью умел колоть дрова,
Для розжига печи снабжал всех щепкой.
Конечно, погруженье в ремесло
Свершалось, безусловно, под приглядом.
Осваивая острый инструмент
Про безопасность забывать не надо.
Парнишку брать старались чаще в лес.
Он должен был познать виды деревьев,
Прислушиваясь, впитывать в себя
Всё познанное в прошлых поколеньях.
Теперь он ведал – дерево несло
Внутри себя магические силы,
И в дом, что был построен из него
Дыхание живое привносило.
Скажу вам больше, в сказках перед сном
Рассказывались мальчику поверья,
Где говорилось, почему нельзя
Срубать и приносить домой деревья,
Стоящие вдоль брошенных дорог,
Растущие близ неких перекрёстков…
Описывалась в сказках святость рощ,
В которых проявлялась чудотворность.
Немудрено, ведь много должен знать,
Допущенный до плотницкого дела.
И опыт, навык предков помогли
Любую малость выполнить умело,
А также труд великий полюбить.
Внушалось парню: «Вкладывая душу,
Ты можешь мир вокруг преобразить,
Лишь к делу относись неравнодушно».
И вскоре повзрослевший Серафим
Прекрасно резал ковшики и ложки,
Узорчатые кружки, для гостей,
Тарелочки с рисунками и плошки.
Ему несложно было на заказ
Стол сделать так, что просто загляденье,
Резную лавку или табурет
С удобным и узорчатым сиденьем.
Всё спорилось у юноши в руках.
То было невозможно не заметить.
И я скажу вам, эдакий талант
Не каждому даётся в жизни встретить.
Рыжеволосый яркий Серафим
К семнадцати годам в своей деревне,
Среди таких же молодых парней
В своих успехах был тогда на «гребне».
Девицы при гуляньях на него
Внимание всех больше обращали.
Он весел был, красив, широк душой
И очень работящий… Это знали.
Да только сердце юноши давно
Красавице одной принадлежало.
Рождённая в один и тот же день
Пригожестью подружек затмевала.
И зная, как собою хороша,
Она преподнести себя умела,
Не позволяя рядышком стоять
Или вести при разговоре смело.
Была не просто в Ольге красота,
В ней ощущалась сила неземная.
При гордой неприступности своей
Она была совсем не «ледяная»,
Чем больший разжигала интерес,
Желание добиться и бороться.
И юноши из кожи лезли вон,
В надежде, что она им улыбнётся.
Её расположение порой
Ухаживаньем разным достигали —
То подносили колотый орех,
То сладостями щедро угощали.
Казалось, что красавица тех мест
Внимания тому не придавала.
Она, имея множество подруг,
Все чувства свои тщательно скрывала.
К несчастью, неземная красота
Во многих порождает часто зависть.
Соперницы не могут мирно спать,
Стараясь злом подобное исправить.
В те времена в деревне подросла
Девица, что как раз была такою,
Что сплетни распускала о других,
Ведь ревность не давала ей покоя.
Но к Ольге почему-то клевета,
Как ни старалась та, не прилипала.
Напраслина при первых же словах,
Неверием в безвестность утекала.
Я имя той коварной не скажу.
Она ведь среди многих – единица.
Боюсь, девиц, что звали, как её,
Беспочвенно начнут все сторониться.
Мне хочется лишь только указать,
Что в пору, когда девушка невестой
Могла достойно числиться уже,
Она не находила себе места,
И день, и ночь, мечтая сотворить
С красавицей удачливой такое,
Что юношу навек отворотит
От той, что не даёт ему покоя.
Но видимо была не так сильна,
Как та, что проживала рядом в чаще.
В лесу колдунья страшная жила,
Считаясь для лихих дел подходящей.
В один из дней, когда вся молодёжь
Отправилась под песни на гулянье,
Задумавшая зло пошла тишком
В места, куда заходят с замираньем
Души. Скажу вам, светлый человек,
Боясь напастей, порчи или сглаза,
По слухам зная, где колдуньи дом,
Не пребывал в краях этих ни разу.
Но эта не ища иных путей,
Чтобы достичь желаемой ей цели,
Хоть было страшно и бросало в дрожь,
Пошла по тропке меж кустов и елей.
И у болота рядом, где вода