Маша повернулась на спину и проснулась от ощущения чего-то холодного и липкого. Она приподняла веки, но никого рядом не обнаружила. Девушка хорошо помнила, что познакомилась на дискотеке с двумя молодыми людьми, которые вызвались проводить ее до дома, но возле парадной один из них куда-то подевался, а с другим она поднялась по лестнице до двери своей квартиры. Маша не хотела его впускать. У нее был жених, у которого был ключ от ее квартиры. И поэтому боялась, что он там. Но этот парень (как же его звали?) очень нагло вломился вместе с ней в квартиру и сразу же быстрым движением засунул руку куда не надо. Но она не хотела сегодня никакого секса. Вырвалась и сказала, чтобы убирался. Но он и слушать ничего не хотел. Поднял на руки и понес в постель. Что тут поделаешь? Она, конечно, сопротивлялась, грозила, что будет кричать. Но молодой человек оказался очень решительным: зажал рот и содрал джинсы вместе с трусиками. Сопротивляться уже не хотелось.
Интересно, уже утро или еще ночь? В голове все перемешалось, и от выпитых в клубе коктейлей во рту стоял гадкий привкус. И тут она услышала, как после двух щелчков открывается входная дверь. Маша натянула на грудь и лицо одеяло, и краем глаза, с ресниц которого опадала черная пыльца засохшей туши, стала наблюдать за дверью комнаты. Кто это? Жених Юра или насильник? Появился Юра. Что делать? Закутаться в одеяло и бежать в ванную? Повинуясь этой мысли, вскочила с постели и тут же увидела на простыне влажное пятно. Рывком бросила на постель халат и побежала в ванную.
– Привет, – бросила на бегу жениху, – я сейчас.
Он как-то подозрительно, как ей показалось, на нее посмотрел, а она проскользнула в ванную, встала под душ и стала смывать с себя последствия ночного вторжения неизвестного мужчины. Когда вышла из ванны, то обнаружила жениха на кухне, где он наливал в стакан водку из запотевшей в холодильнике бутылки.
– Ты чего? – спросила она.
– А чего? – сказал он.
– Да ничего, чё ты водку хлещешь?
– Чем бы ни заниматься… А ты, гляжу, время зря не теряешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Сама знаешь.
– Чё, и на дискотеку нельзя сходить, что ли?
– А пришла с дискотеки с кем?
– Да ни с кем.
– Как же ни с кем. Носки-то под кроватью не мои.
– А чьи?
– Вот уж не знаю. Это у тебя спросить надо. Да и ботинки у меня не сорок пятого размера.
– Какие ботинки?
– Никакие. А вот следы в прихожей сорок пятого размера.
– Ты чё? Ку-ку?
– Ага. Ку-ку. Чужие яйца высиживать не собираюсь.
– Ты чё, совсем с головы съехал? Какие яйца?
Маша вышла в прихожую и с ужасом увидела грязные следы на линолеуме. Что теперь делать? Улики налицо. А если он увидит пятно на простыне? Она вошла в комнату и поняла, что так оно и вышло. Юра стоял у кровати и держал в руках ее шелковый цветастый халат. И смотрел туда, куда не надо. Придется признаваться, подумала она, но решила продолжать отпираться.
– Ну и чё ты туда пялишься? – Она вырвала у него из рук халат, сорвала с постели простыню и ушла в ванную. Там она надела халат и застирала простыню. Все следы ночного приключения, кроме следов от ботинок были уничтожены. Она взяла тряпку и вышла в прихожую.
Там стоял неумолимый Юра. Но его виду и настрою лица Маша поняла, что он готов покинуть ее навсегда. Поэтому она сказала:
– Не хотела тебе говорить, чтобы не расстраивать. Но я не виновата. Меня изнасиловали.
– Кто?
– А вот не знаю. Меня двое провожали. Потом один отстал, а другой увязался. Ты юрист, вот и разбирайся.
– Не морочь мне голову. Я тебе не верю. Ты что, не помнишь, как он выглядел, во что одет, не спросила, как зовут?
– Помню, а вот как зовут, не спрашивала. И вообще: если ты мне не веришь и не хочешь разобраться, я вызываю милицию.
– Валяй. А я ухожу.
– Как это ухожу? Ты ж свидетель.
– Чему я свидетель? Разве я со свечкой, как говорится, стоял? Да ты к тому же все следы насилия уничтожила.
– А это что? – Она показала на следы в прихожей, которые она минуту назад хотела вытереть тряпкой. Маша швырнула ее в угол и решительно направилась к телефону.
Когда в дверь позвонили милиционеры, Маша была уже одета в джинсы и облегающую футболку и красила губы. Юра, угрюмый и насупленный, сидел на кухне и приканчивал бутылку, меланхолично жуя соленую черемшу.
Рыжий следователь, взмахивая прозрачными на вид ресницами, принюхиваясь, вздрагивая крыльями красного мясистого носа, прошел в комнату, осмотрел, сел за стол и раскрыл папку.
– Рассказывайте, – сказал он, и затем, обращаясь к помощнице, – снимите отпечатки.
Долговязая девица с выступающей вперед челюстью уже и без этих слов занялась своим делом, открыв чемодан со своими принадлежностями.
– Скажите, – обратился следователь к Маше, – у вас ничего не пропало?
– Я не проверяла.
– Ну, так, на первый взгляд. Деньги, драгоценности.
Она подошла к туалету из красного дерева, где в одном из ящичков она хранила свои украшения. И когда открыла его, схватилась за голову. Ящичек был пуст!
– О Боже! – Вскрикнула Маша. – Все пропало!
– Ну вот, – с удовлетворением сказал следователь, – составьте список пропавших вещей, мы внесем это в протокол.
Маша стала писать на чистом листе перечень украденных драгоценностей, и слезы капали на бумагу, оставляя на ней свои соленые следы. Особенно жалела о пропаже кулона с бриллиантом и сережек из белого золота, тоже с бриллиантами.
Следователь составил протокол и предложил Маше поехать на экспертизу. Для порядка. А вообще был уверен, что это «глухарь». Так на языке милиционеров и следователей, как известно, называется нераскрытое преступление. Действительно: улик никаких, кроме грязных носков под кроватью и следов от обуви, а все прочее уничтожила сама потерпевшая. Зацепится тут не за что, разве что отпечатки окажутся в компьютерной базе. Что маловероятно, потому что, судя по всему, никакого насилия тут не было. Банальная история. Привела с танцев парня, а когда явился жених, решила таким образом оправдаться. Но, похоже, жених в это не верит. И правильно делает.
