1 По высоте уму непостижимой
Ищу проводника в мерцанье лет…
О, где ты, гений, словом одержимый,
Насмешливый и яростный поэт!
Не нужно мне Вергилия другого,
А коль не он, и начинать не след…
Как в книге, мимо города святого,
Сквозь брызги на пустынном берегу
Плывёт челнок упорно и толково;
В него запрыгнуть дерзко я смогу
И так скажу: «Летящих сквозь столетья
Ничто не остановит на бегу.
13 Пусть для тебя минуло лихолетье —
Светлы воспоминаний витражи;
За мой прыжок, что точен, как в балете,
К своей звезде дорогу покажи,
Ведь ты же не мираж в пространстве гулком.
А коль не хочешь – прямо и скажи».
«Не рано ли собрался на прогулку? —
Мне кормчий с подковыркой отвечал: —
Во тьме веков и в светлых переулках
Заветный сложно отыскать причал,
Спешить из любопытства на свиданье
Не лучшее из жизненных начал…»
25 «Во всём ты прав, – произнесу признанье: —
Когда бы не застенчивость виной
Тому была, то к твоему вниманью
Явился бы давно. Где мудрый Ной
И Одиссей со временем сражались,
Борюсь я с неприметностью земной.
Года плели вокруг свои скрижали,
Их круговерть была мне неясна,
Как будто бы заранее назвались
Места, поступки, даже имена,
Пусть мимолётно попадая в уши,
Но это, согласись, моя вина,
37 Что виноват в неправедности службы,
Что доверял видениям своим.
Хотел, чтоб воспаряющие души
Не уплывали в небо, словно дым,
А получали общее признанье,
Как говорили языком одним.
Прости меня за это опозданье
И за громаду молчаливых лет,
Когда я удостоен созерцанья
Давнишнему желанию вослед,
Но умолкаю в суете томленья
И жду в надежде трепетной ответ». —
49 Так я закончил пылкое вступленье
И с жадностью в глаза его глядел
Всего одно короткое мгновенье,
Когда решался сущего удел.
«Поехали! Хоть это и непросто,
Но счастья нет, когда томит предел».
«Ужель вот так, без должного знакомства,
Без вышних поручителей, меня
Берёшь, не опасаясь вероломства,
В такую ночь? Пускай при свете дня
Достался бы попутчик, полный лени
Без посоха и даже без коня». —
61 Ничуть не опечалился мой гений
И смуглою улыбкой одарил.
«Любителю полночных песнопений
Я предпочту и тысячи кутил,
Не будем же потворствовать разлукам
И не собьёмся с верного пути!
Беру. И буду сам тебе порукой
По прихоти капризного гребца,
Когда того одолевает скука.
Ты не похож на дерзкого юнца,
Хотя такое выбираешь право,
По коему заметно наглеца.
73 Да будет так!», – и он челнок направил
Туда, где небо прячет рой светил.
И мы взлетели. И рукою правой
Сам Пушкин наш полёт благословил
Лететь всех дальше, может, наудачу,
Но не щадить своих небесных крыл.
И я поверил в нашу сверхзадачу!
Ещё бы не поверить, пусть когда
Горчайшему в Путивле древнем плачу
Не снилась даже меньшая беда.
Слепы, кому не верится в спасенье —
Россия верит, верила всегда,
85 И в этом не бывает исключений.
Пусть даже время трудное придёт,
Но и тогда немыслимых мучений,
Отдав все силы, вынесет народ.
Найдётся ль в мире нация другая,
Что русский люд в терпенье превзойдёт?
91 Надеюсь, что об этом я узнаю!
1 Полёт беззвучный и неуловимый
Меня привёл в младенческий восторг.
Сатурна кольца пролетали мимо,
И не понять, где запад, где восток…
Но всё умолкло там, где мирно дремлет
Планета наша. «Дивный сей чертог
Меня и ныне трепетом объемлет, —
Промолвил мой задумчивый гребец, —
Здесь по-иному понимаешь Землю,
Как для сокровищ выбранный ларец,
Сосуд для животворных наполнений,
И деву молодую – под венец!
13 Да, мало ли ещё таких томлений
У каждого, кто устремится ввысь…
Достанет нам в дороге рассуждений.
Ты голоден. Возьми-ка, подкрепись, —
Он указал на торбу под сиденьем,
Я головой мотнул. – Да не стыдись, —
Добавил Пушкин, – все твои сомненья –
Пустое, коль в пути не хватит сил.
Нехитрое попробуй угощенье,
Пригодное для разных лет и зим —
Ты сам собрался в мой чертог не тронный,
Так выполняй, о чем бы ни просил».
25 Летели мы над Северной Короной,
Её жемчужный блеск слегка угас,
Как будто бы подковою коронной
Задел её наш вёсельный Пегас.
А я горбушку ел, кромсая нервы,
И что-то пил, похожее на квас.
«Здесь – всё, что нам знакомо в круге первом, —
Вожатый мой взволнованно сказал: —
Где в меру обезумевший Коперник
В своё полубезумие воззвал.
Зато теперь мы знаем аксиому,
Что Солнце только временный вокзал».
37 Мы мчались сквозь пространство. Незнакомо
Мне стало небо в странной пустоте.
Далёко же забрался я от дома,
Коль не могу припомнить звёзды те.
Вот горизонт пятою Ахиллеса
У Трои в отражённой наготе
Закроет утомлённого повесу,
Неуязвимого, когда б не лень
Гефестова щита воды и леса;
Когда от взрыва захлебнётся день,
И дым накатит в глубину колодца
И растворит мерцающую тень.
49 Когда понять, откуда что берётся,
Не мыслят утомлённые глаза,
Хотя как будто даром достаётся
Истаявшая радугой гроза.
Когда напрасно взор сравненья ищет —
От напряженья катится слеза.
Где звёздный ветер без препятствий рыщет,
Бредёт Асклепий с ношей на плечах.
И, будто бы, пространство стало чище…
