На пятнадцатом году моей жизни произошли три важнейших события. Во-первых, наша семья получила квартиру в доме на улице Войнова в уютном уголке Петербурга между Невой и Таврическим садом. Во-вторых, в школе на Таврической улице я познакомился с Мишкой и, наконец, тем же летом уехал не как обычно в деревню, а в Тавриду – страну винограда, цветов и садов, в город счастья несравненную Ялту, где во дворце графа Мордвинова размещался санаторий, куда мои родители получили путёвки.
Мне сняли комнату на первом этаже двухэтажного дома № 24 на Бассейной улочке. Никакого бассейна найти я не смог, зато над окном своей комнаты обнаружил мемориальную доску, согласно которой «здесь жил, страдал и умер поэт Семён Яковлевич Надсон (1862–1887 гг.)».
Не могу определённо сказать, был ли я доволен местом своего проживания. Уж очень необычным было оно. И дело не в Надсоне, как вы, должно быть, подумали, а в том, что улица пролегала по склону Поликуровского холма, из-за чего дома с чётными номерами располагались ниже нечётных, окно моей комнаты начиналось с дороги, подоконник служил её продолжением, а я мог зайти в комнату как спустившись по лесенке с улицы, так и поднявшись по ней со двора.
С утра до вечера пропадал я с мальчишками на Массандровском пляже, а на санаторный к родителям ненадолго наведывался. Но увернувшись от выбегавшей из моря девчонки, стал подолгу оставаться на нём и вскоре так к ней привык, что не представлял ни дня без неё. Когда однажды она на пляж не пришла, всё мне разом стало не в радость. Покинув опостылевший пляж, бродил я по городу в надежде встретить её и умолял судьбу вернуть незнакомку. Не помогало ни то, ни другое и, ошалевая от безысходности и тоски, я продолжал слоняться по улочкам, пока на одной из самых узких не встретил её.
«Быть такого не может, – закрыв глаза, стал я себя успокаивать. – Не судьба же, в самом деле, меня услыхала? Сейчас открою глаза и…». Открыв глаза, я снова увидел её. Уже в пяти шагах от себя! Это было похоже на чудо: улыбаясь, она шла мне навстречу, и хвостик её волос был задорен и весел. От радости я чуть не бросился к ней, но вспомнил, что мы незнакомы.
Мысль о том, что она может уехать, и я её никогда не увижу, не давала покоя. Я поздно заснул и рано проснулся, а выйдя к обрыву, расстроился. Море сильно штормило, и на пляж она могла не прийти. Но она всё же пришла и, расположившись в шезлонге, смотрела на море. Настало то время, когда в волнах прибоя мог появиться супергерой. И он появился!
Он был юн, увлекался футболом и на героя был не очень похож. Но твёрдая поступь и уверенный взгляд красноречивее слов и фигуры говорили о том, что в своей короткой, но полной опасностей жизни он не раз имел дело со штормами-убийцами, спасая от гибели самонадеянных смельчаков. Поскольку в этот раз спасать было некого, он ходил вдоль берега с задумчивым видом, так что некоторые посмели подумать, что он никакой не герой, а обыкновенный мальчишка.
Как они ошибались! Выждав момент, когда сбегавшая с пляжа волна снесла набегавшую, он фантастическим кролем преодолел «вскипевшую» равнину прибоя и оказался среди огромных покатистых волн. Теперь только ветер досаждал ему иногда, швыряя в лицо брызги и пену. Но что ему было до них? Ведь она за ним наблюдала! И это кружило мне голову. Чего только не выделывал я: нырял, кувыркался, слетал с волн как птица, в ожидании оваций отдыхал на спине и конечно не думал, что мои подвиги не пройдут безнаказанно. Тяжёлым сухогрузом входил я в «санаторные воды» прибоя, на преодоление которых не было сил. Волны словно играли со мной – то несли к берегу, то относили назад. К счастью вскоре я им надоел, и меня вынесло к пляжу.
Отвернувшись от берега, я максимально скосил в её сторону взгляд, но разглядеть не успел. Накатившая сзади волна снесла меня с ног и вернула в зону прибоя, где в компании с парусиновым башмаком и пластмассовой банкой меня швыряло-крутило как в стиральной машине, так что невозможно было понять, где верх, а где низ. Сдерживать дыхание я больше не мог. «Неужели конец?» – мелькнула страшная мысль, а за нею две жалостливые, по-детски наивные: «бедные мои бедные», – это я о родителях, – как вы будете жить без меня?».
Не знаю, что стало бы со мной, если б я так не подумал. Но я подумал именно так и был вышвырнут на берег незамедлительно. Отбежав на четвереньках от моря, я упал на колени и не мог поверить в спасение, пока моё ухо не оказалось в знакомой руке. Я узнал её сразу: так уверенно держать его могла лишь рука отца. Направляемый ею семенил я по пляжу, умоляя «её» отвернуться, но услышал заливистый смех. Он развеял мечты о знакомстве. Я избегал попадаться ей на глаза, но стал ловить её взгляды. При этом она улыбалась! Кто поймёт этих странных девчонок? Когда рискуя жизнью пытаешься понравиться им, ничего кроме усмешек вызвать не можешь, но стоит лишь оказаться в смешном положении, как у них просыпается к тебе интерес.
Встречаясь с ней взглядом, я делал вид, что наблюдаю за тем, что происходит у неё за спиной. Для пущей убедительности хмурился и привставал с лежака, чтобы она не мешала. А она обходила меня стороной, давая понять, что я ей безразличен…
Так что ж получается? – не мог я поверить. Но это был факт: я не был ей безразличен! Сделав столь сногсшибательный вывод, я стал подумывать о знакомстве. Среди романтических и «случайных» вариантов не подошёл ни один, и я ограничился простым и естественным: просто подойду и спрошу: «можно проводить тебя с пляжа?». О том, что вопрос мог показаться двусмысленным, я не догадывался, так же как о том, что буду делать потом. Впрочем, главное познакомиться, утешал я себя, остальное приложится. В конце концов, можно сплавать до буйков и обратно, а затем и вдоль пляжей. Да мало ли чем можно заняться вдвоём! Можно съездить в Симеиз и Алупку или подняться пешком на Ай-Петри.
В назначенный день я рано проснулся и лёжа в постели пытался понять, отчего мне тревожно. Ещё вчера я мечтал о знакомстве, а теперь не понимал, чего больше желаю: знакомства или весомого аргумента его отложить. Время шло. Ни одно из желаний не брало верх над другим. И, пребывая в раздумьях, я невидящим взором блуждал за окном, пока не обнаружил, что смотрю на неё. До пола вжавшись в кровать, я с ужасом понял, что задержаться там не смогу. Слава Богу, она окно миновала и, облегчённо вздохнув, я расслабился. Пружины естественно расслабились тоже и в тот момент, когда она оглянулась, я воспарил над кроватью…
Очнувшись, я не мог разобраться, что это было: явь или сон? Всё же больше было похоже на сон. Ведь только во сне могло такое случиться. Да-а-а… Забавный был сон… Но пусть даже не сон! Пусть и вправду она в окно посмотрела. Но ведь не для того, чтобы увидеть меня. Она не знала, где я живу! Да если б и знала, разглядеть меня не смогла бы. Для этого надо было хотя бы нагнуться.
