23 декабря, 11:06
Прямо скажу: Гринча неправильно поняли.
Подождите на меня бросаться! Кража со взломом – это он, конечно, переборщил немного. Да и если ты запихиваешь чью-то рождественскую елку в дымоход, нарядившись Сантой, тебе вряд ли поможет задушевная беседа с психотерапевтом.
Я не буду притворяться, будто знаю, насколько страшно дразнят в детстве, когда ты мохнатый и зеленый.
Но маленькой Кэтрин (это я) тоже пришлось несладко. Представьте, если вам угодно, скачок роста, от которого становишься прямо-таки агрессивно долговязым. Потом добавьте кистозные акне, когда ни у кого из одноклассников еще ни единого прыщика не появилось.
Плюс к этому – неукротимое облако темных кудряшек и отец-одиночка, не имеющий понятия ни о существовании средств для укладки, ни тем более о том, как научить одиннадцатилетнюю дочь ими пользоваться.
Если вы сейчас подумали, что большую часть средней школы я обедала в одиночестве, вы абсолютно правы. Гипотетически, правда, такая непопулярность могла быть следствием того, что я вела себя как зазнайка. По крайней мере, миссис Кабрера каждое родительское собрание настаивала, что проблема именно в этом.
Но вернемся к Гринчу. Праздники – это жуткий стресс. Тут я полностью солидарна с этим волосатым зеленым парнем.
– Прошу прощения! Прошу… Идите справа, а обходите слева, пожалуйста, – говорю я своим самым приятным тоном. По крайней мере, мне кажется, что я весьма дружелюбна. Просто мое понимание приятности не всегда совпадает с общественно принятым. Это еще одна истина, о которой я впервые узнала на родительских собраниях и с которой с тех пор сталкивалась еще не раз благодаря табелям успеваемости. Или собеседованиям.
Или бывшим мужьям.
Последнее оказалось больнее всего. Потому что это для меня было важнее всего.
Но я снова сбилась с мысли.
«Двигайся по правой полосе, объезжай по левой» – обычное правило движения по трассе, вот и все. Пятая авеню перед Рождеством не хуже с любого шоссе. Так почему нельзя следовать тем же правилам?
Если кому-то хочется неспешно ползти мимо блестящих витрин – флаг им в руки. Только пусть идут с этим флагом по правой стороне тротуара, а левую оставят тем, кто не просто гуляет, а куда-то спешит.
На мой взгляд, весьма разумно.
Только вот за свою жизнь я кое-что поняла: Рождество и разум – вещи плохо совместимые. Туристы, заполонившие наши тротуары, приехали в город за Впечатлениями. Вот прямо с большой буквы.
Пытаюсь пройти, но у меня на пути семья из четырех человек, идущая стройным рядом (еще одна моя манхэттенская досада, но будем разбираться с одним нарушением тротуарного этикета зараз).
Женщина в зеленом свитере, украшенном настоящими, черт возьми, бубенчиками, оборачивается и смеряет меня уничижительным и одновременно скептическим взглядом.
– Женщина, расслабьтесь. Рождество же!
– Ой, да вы что! Правда Рождество? Я и не знала! – Жестом указываю на витрину со снег-машиной и пляшущими эльфами.
Она закатывает глаза, отворачивается, но даже не думает уступать мне дорогу.
Я работаю на Пятой авеню уже больше десяти лет, меня не то чтобы удивляют огромные толпы народу. Но декабрь – время особого рода пыток. От одной только музыки я готова притвориться больной и прогулять работу. Вдобавок к обычному набору, доносящемуся из-за каждой вращающейся двери, «Тиффани» в этом году подняли ставки и крутят на повторе ремикс Silver Bells.
Мне это известно не потому, что я периодически радую себя покупкой голубой коробочки, – просто мой офис напротив их флагманского магазина.
Сложно забыть, что у тебя никого нет, когда каждый день проходишь мимо магазина с обручальными кольцами в витрине.
У меня звонит телефон, и я облегченно выдыхаю, глядя на имя на экране. Наконец-то. Кто-то, достойный моего гнева.
– Ну здравствуй, Джерри, – говорю я приторным голосом. Судя по тому, что он прекратил жевать, – что бы он там ни ел, – я застала его врасплох.
– Кэтрин?
Закатываю глаза.
– Что тебя смущает, Джерри? Ты сам мне позвонил.
– Ага, точно, Кэтрин, – бормочет он и снова начинает жевать. – Слушай, через несколько минут Джейми утащит меня в Коннектикут, чтобы провести праздники с ее родней, но я хотел кое-что с тобой обсудить.
– Да ты что! – восклицаю я с напускным любопытством, как будто не знаю, что он мне сейчас предложит. Я ожидала этого звонка уже несколько недель.
Джерри Додж – мой коллега-адвокат, правда, из другой фирмы. На самом деле он неплохой парень для обвинителя. Как человек он мне даже нравится. Но как адвокат? Пф-ф! Если бы я искала серьезного обвинителя, то к нему обратилась бы в последнюю очередь. Зато как оппонент в суде он просто мечта.
– По поводу дела Хэллинджеров… – говорит Джерри.
– Ага, – подбадриваю я его, хватая маленький красный стаканчик с подноса улыбающегося бариста из «Старбакса», предлагающего прохожим новинки из сезонного меню. На самом деле я считаю, что вся эта праздничная ерундистика в сетевых магазинах – одна из главных проблем современного мира, но мои принципы недостаточно сильны для того, чтобы отказаться от бесплатного кофеина.
С опозданием понимаю, что в крошечном стаканчике куда больше взбитых сливок и посыпки, чем кофе. Но, объективно говоря, вкус шоколада с перечной мятой не так ужасен, как мне казалось.
Пробираюсь через неспешно движущуюся толпу, слушая Джерри вполуха, и дожидаюсь волшебной фразы, которую он непременно вот-вот произнесет.
– Так что можем сэкономить всем время и избежать головной боли, если обсудим соглашение о признании вины…
А вот и она!
Некоторые из коллег зовут его Джерри Доджер[1] – не столько потому, что у него фамилия «Додж», сколько из-за того, что он пытается избежать суда в десяти случаях из десяти.
– Джерри, – перебиваю я, – приди в себя. Я не покупаю для смузи неорганические бананы с ГМО. С чего ты взял, что я посоветую клиенту мирное соглашение, когда мы оба знаем, что вердикт в мою пользу и так уже у меня в кармане?
Он ворчит.
– Тебя послушать, так у тебя любое дело в кармане.
Джерри очень повезло, что в этот момент я пытаюсь вытрясти себе в рот остатки взбитых сливок из стаканчика, потому что иначе я бы напомнила ему, что каждый раз, когда мы с ним встречались в суде, дела действительно были у меня в кармане.
– Да ладно тебе, Кэтрин, – пытается он меня улестить, – подумай о своем клиенте. Подумай о правосудии!
