Капитан Леден Свартстайн уже минут пять задумчиво разглядывал маленькое чернильное пятнышко в центре письменного стола – старое, полустертое и совершенно ничем не примечательное, за исключением того, что находилось оно на равном удалении от двух стопок бумаг, смотреть на которые капитан старательно избегал. Слева угрожающе высилась кипа еще не просмотренных отчетов, писем, донесений; справа – в два раза меньший по высоте беспорядочный ворох уже прочитанных и подписанных документов.
В кабинете не было окон, но часы на стене недвусмысленно намекали, что бумаги могли бы подождать и до завтра, – рабочий день давно закончился. В караульном здании, кроме ночного наряда стражи и самого капитана, давно уже не было ни души. Ну нет, с бумагами надо обязательно разделаться сегодня – завтра натащат новых… Леден шумно вздохнул, откинулся на спинку жесткого стула, сцепил руки и от души хрустнул пальцами. Сухие щелчки неожиданно резко и неприятно прозвучали в гулкой тишине полупустого помещения с голыми каменными стенами.
Что ж, хватит тянуть время. Леден перевел взгляд на левую стопку бумаг. Причина незапланированного перерыва в работе лежала на самом верху. Конверт с сине-серой эмблемой Королевских Лабораторий. Как же не любил капитан эти конверты… С того самого вечера, случившегося чуть больше года назад, когда точно такой же конверт своим содержимым разметал в щепки бастионы спокойствия командира отряда Ныряльщиков урочища Дрейендаль. И никто в целом мире не знает, каких усилий стоило Ледену, которого все считали – и продолжают считать – абсолютно несгибаемым, хладнокровным и практически бесчувственным, заново отстроить эти укрепления – в полном одиночестве, без малейшей надежды на помощь!
Все началось три года назад с визита капитана Стражи из Реттена. Размеренное течение службы отряда, которая сводилась к выполнению заданий научных сотрудников Лабораторий и рутинному патрулированию, напоминавшему скорее несение почетного караула, чем реальную охрану Барьера, было в одночасье прервано полученной от коллеги информацией. Леден до сих пор помнил охватившие его тогда чувства беспомощности и ужаса – это для них здесь, в Дрейендале, патрульная служба до сего дня казалась бессмысленным ритуалом… но вот перед ним сидит человек, не так давно похоронивший одного из своих солдат и едва не потерявший за Барьером собственного сына! А последней каплей оказалась информация о том, что все эти жертвы, ранения и смерти были напрасны, и причины их проистекали из лжи, которую непреднамеренно распространяли среди своих подопечных их покровители – Ключники.
Тогда несгибаемый капитан впервые узнал, что у него все же есть уязвимости. И их всего пять – по числу членов его отряда.
Ледену Свартстайну недавно исполнилось сорок семь лет. Он служил здесь, в Дрейендале, с самого окончания университета – уже двадцать четыре года. За это время личный состав гарнизона и Лабораторий полностью сменился, за исключением старой библиотекарши, которой, как казалось Свартстайну, как было лет восемьдесят на момент его прибытия в поселок, так и сейчас она выглядела примерно на столько же. Одно время он даже подозревал ее в использовании некоей тайной магии, дарующей бессмертие…
Леден оказался первым Ныряльщиком в Дрейендале. Зрение Алого Глаза он получил уже в зрелом возрасте – в тридцать девять. Тогда в поселке очень вовремя появился Ключник и развеял его опасения относительно внезапно проявившихся проблем со здоровьем. Каким образом до сих пор осуществлялась охрана Барьера в районе местных скоплений источников, Ключник – парень по имени Витт, младше самого Ледена почти на десять лет – пояснить не мог, так как сам прибыл в эти края совсем недавно. Зато в последующие два года отряд пополнился еще пятерыми участниками, троих из которых – водно-энергетических магов – прислали из различных подразделений Лабораторий для усиления местной команды ученых, а двоих – солдат и боевых магов – перевели приказом Командующего Княжеской Стражей из ближайших городов – Реттена и Аскена.
В Дрейендале Леден сразу же обзавелся репутацией нелюдима и затворника. Он, в сущности, никогда не имел семьи и даже толком не знал, что значит семья в жизни обычного человека. Братьев и сестер у него не было. Отец оставил их с матерью, когда Ледену было три года, и с тех пор не давал о себе знать. Мать умерла от сердечного приступа в первый год обучения Ледена в Университете наук о природе. Леден продал квартирку в городе на другом конце княжества, положил деньги на счет в банк и перебрался в Реттен с намерением больше никогда его не покидать. Однако на следующий же день после вручения диплома его вызвали в деканат и ознакомили с приказом Командующего Княжеской Стражей о распределении выпускников этого года. Боевые маги считались принятыми на службу короне со дня зачисления на учебу, поэтому сами выбирать свою дальнейшую судьбу уже не могли и отправлялись в те подразделения Стражи или королевской армии, где требовалось пополнение. Обычно при распределении учитывалось, откуда родом выпускник, где проживает его семья и так далее. Но в случае с сиротами, такими, как Леден, выбор места назначения определялся по принципу «куда больше некого послать».
Что ж, Дрейендаль так Дрейендаль. Служба по контракту подразумевала закрепление за одним подразделением Стражи на пять лет, а по истечении этого периода стражник имел право подать прошение о переводе в любое другое место, где требовались люди. Именно поэтому состав сослуживцев, а впоследствии – подчиненных Ледена менялся с такой калейдоскопической быстротой: никто не хотел задерживаться в дрейендальской глуши дольше необходимого минимума. И поэтому Леден не спешил привязываться к кому-то, заводить друзей. И уж тем более – среди женской части персонала Лабораторий. Женщины в этом захолустье выдерживали еще меньше, чем мужчины: после первого же месяца студеного окончания осени и начала зимы начинали все чаще брать отгулы по болезни; кутаясь в теплые плащи, надрывно кашляя и вытирая покрасневшие носы, писали прошения о переводе в другое место «по состоянию здоровья». Нет, безусловно, среди женщин-ученых и военных не раз и не два попадались очень привлекательные, умные, отзывчивые… Но Леден не позволял себе слишком пристально вглядываться и старательно держал дистанцию, не подпуская ни одну из них, даже искренне интересующихся его персоной, ближе необходимого. Ни для кого из этих милых, храбрых, добрых – и таких хрупких! – созданий он не захотел бы стать невольной причиной для того, чтобы задержаться в этом забытом богами месте.
