Двери роскошного двухэтажного автобуса плавно раздвинулись, выпустив на свободу стайку пассажиров. Отовсюду послышались восторженные оклики, замелькали вспышки фотоаппаратов. Тишина и сумрак ночи, царившие минуту назад, развеялись, будто и не было.
Небольшого роста женщина громко похлопала в ладоши:
– Дамы, господа, мы находимся в одном из излюбленных мест наших горожан. Оглянитесь вокруг, – туристы послушно завертели головами. – Фантастическая картина, не правда ли? – Женщина широким жестом провела перед собой. Она по праву гордилась не только родным городом, но и своим хорошо поставленным голосом и безупречным английским.
– Прошу простить, можна все говорить по-русски? Нам это оченна нада! – попросил руководитель группы.
– Ой, забыла, вам ведь нужна практика! – спохватилась экскурсовод.
– Ничего, позалуста, английский иногда тоже можна, толька не здесь, в Питере.
– Этот город полон чудес и загадок, – старательно выговорил молодой японец.
– Вы совершенно правы. Вот сейчас мы стоим над рекой, где-то на ее середине. Чугунный мост, возведенный талантливыми инженерами почти два века назад, выглядит мощной монолитной конструкцией. Но пройдет совсем немного времени, мост «оживет». Как чудесная красивая птица, он взмахнет своими огромными крылами, и его разомкнутые половинки превратятся в часовых, салютующих проходящим кораблям. Ровно через три часа мы сможем в этом убедиться, а сейчас прошу за мной. – Понизив голос, она кивнула в сторону одиноко стоящей фигуры: – Дадим возможность молодому человеку побыть в одиночестве.
– Да, да. Это надо, – понимающе заулыбались японцы. – Возможна, это поэт или художник!
Проходя мимо молодого человека, экскурсанты невольно затихали, замедляли шаг, вглядывались в зыбкую перспективу города и вздыхали:
– Да, оченно, оченно карасиво.
– Дивный, чудный город.
– Какое необычное небо, удивительная река…
Молодая пара, отделившись от группы, встала рядом с незнакомцем. Держась за руки, вглядывались в полуразмытые сумраком белой ночи очертания города, вздыхали, тихонько переговаривались:
– На этом месте можно стоять часами…
– Таюко, Тоя, не отставать! Мы сюда еще вернемся! – окликнула их экскурсовод.
Туристы слегка поклонились незнакомцу и поспешили к своей группе.
Молодой человек не ответил на поклон, он не видел, не слышал, не замечал ничего происходящего вокруг. Вот уже с четверть часа он стоял на мосту. Опираясь на холодный чугун перил, всматривался то в размытую перспективу города, то в бледно-зеленое небо.
Шуточное предположение экскурсантов оказалось почти верным: молодой человек, Дмитрий Романович Литвинов, не был художником, но тоже был творцом. Созданные им проекты мостов высоко ценят в его родной стране и за рубежом.
У него есть все, о чем его сверстники могут только мечтать – интересное дело, неплохие деньги и даже слава. Два его последних проекта выдвинуты на престижные международные конкурсы, один из них отмечен высокой оценкой жюри, молодой инженер получил главный приз, солидную премию и широкую известность в кругу профессионалов. У него есть хорошие, проверенные временем друзья, он нравится женщинам…
Но сейчас он чувствовал себя несчастным и одиноким. Глобально, трагически одиноким. Именно сейчас он осознавал это как никогда ясно. Несколько дней назад самый главный, самый дорогой в его жизни человек, любимая, единственная женщина сказала: «Уходи!»
Дмитрий ушел из дома, не взяв никаких вещей, и почти не раздумывая поехал в Питер. Этот город всегда понимал и принимал его.
Они любили друг друга – талантливый художник и самый фантастический город мира. Дмитрий чувствовал свою причастность к большим и маленьким тайнам Петербурга, ощущал ответное доверие, старался быть достойным его. Сколько раз он приезжал сюда, с неразрешенными проблемами, с неясными еще надеждами.
Дмитрий точно знал: Петербург полон чудес для тех, кто верит в чудеса, здесь может осуществиться любое, самое несбыточное желание. Его самым большим желанием было забыть вчерашний день, вычеркнуть его из памяти, из жизни. Не было бы тогда размолвки – не произнеслись бы горькие обидные слова. И все из-за чего? Из-за пустяка! Сказать кому, из-за чего возникла ссора – никто не поверит, не поймет… Разве что он?
Дмитрий побрел вдоль моста, не спуская глаз с голубоватой панорамы города.
«Вот отсюда, с этой самой точки, можно увидеть его парящий силуэт, надо только немного приподняться». Не устояв от искушения, Дмитрий остановился, привстал на цыпочки и увидел его, вечно юного и прекрасного, кроткого и могущественного друга – парящего над Сенной площадью Ангела. Он уже обо всем знал.
– Только бы суметь понять друг друга, простить, снова и навсегда быть вместе, – торопливо зашептал молодой человек.
«Все так и будет», – коротко обронил прекрасный Ангел и взметнулся ввысь. Как всегда, он куда-то торопился. Это и понятно: сколько людей нуждалось в его совете и помощи! Дмитрий еще с минуту полюбовался оставленной на постаменте бронзовой оболочкой: она была под стать своему хозяину – неудержимо стремительной и блистательно красивой. Галогеновые лучи подсветки позволяли в полной мере насладиться совершенством изваяния.
– Какая высота! Непостижимо! – непроизвольно громко выдохнул Дмитрий.
– О, май фрэнд! Вы ошень, ошень правы! Дэз из вэри, вэри файн. Пожалуйста, фотографируйте нас на этом фоне. Вот так, – пожилые супруги обнялись и открыто посмотрели в объектив фотоаппарата. В яркой вспышке блеснули ослепительные улыбки.
– Спасибо. Как вы думаете, фото будет получаться?
– Непременно. У вас очень хороший аппарат. Но если хотите, сделаем еще один кадр.
Американская пара с профессиональной готовностью снова подарила объективу лучезарные улыбки.
Еще раз поблагодарив незнакомца, пожилые люди взялись за руки и не спеша последовали дальше.
«Господи, как они уверены в себе, как безмятежны, как открыто радуются друг другу и всему окружающему. Какое счастье найти свое место в этом мире, какое счастье»!
Дмитрий не спеша двинулся по Невскому. Несмотря на позднее время, на Невском было полно людей, в основном туристов. Все они были радостно возбуждены, полны желаний, жизни. По мере продвижения сквозь праздную толпу настроение Дмитрия менялось. Воспоминания о недавнем чуде основательно поблекли. Восторженное настроение растаяло, как и не было. На смену ему пришло раздражение и недовольство собой.
«Господи, ну почему большинство людей живут размеренной безмятежной жизнью? Почему такое существование невозможно для меня? С какой стати я должен думать о судьбе всех и всего, почему так болит сердце за Россию? Что мне, больше всех надо?»
