Дикая охота
Где-то в вечности
Морозная полночь стынет ветрами на изломе осени. Полная луна дарит призрачный свет пологим холмам, поросшим густым лесом. Летит Дикой Охотой над холмами ночь Самайна, неся с собой волшебство и тайны древних легенд. Силы тьмы и холода получают власть над землей смертных, готовя дорогу снежной зиме и ее дочерям – метелям и вьюгам.
Ночь мертвых опасна – жители Волшебной страны покидают в этот час холмы ради желанных танцев на границе миров, ради коварных игр с туманными сгустками теней, что прорываются из Бездны только один раз в году. А смертным, заплутавшим в холмах, встречи с изменчивыми сидами не сулят ничего хорошего.
Прекрасные Туата Де Даннан, представители Благого Двора, шествуют этой ночью таинственными подземными дорогами в своих великолепных процессиях. Их одежды – роскошнее любого королевского платья, ведь в серебристо-зеленые ткани, легкие и воздушные, словно туманы волшебного леса, вплетены лунные лучи, их кони – выносливее и красивее любого скакуна смертных, ведь они не знают усталости и вечно готовы нести своих надменно-прекрасных седоков призрачными тропами, что змеями опоясывают холмы. Светловолосые стройные сиды украшают себя сверкающими драгоценными камнями, и на камзолах и шляпах Туата полыхает бедовая зелень изумрудов, вспыхивают кровавые блики рубинов, и нежным ровным светом сияют мистические звезды аметистов.
Первым на вороном жеребце выезжает из скалистого разлома холма будущий Король сидов - темный атлас плаща антрацитово-переливчат, загадочно мерцают на его красивом утонченном лице глаза удивительного янтарного цвета, словно вобрали они в себя все летнее солнце, храня его свет до весны. Принц Волшебного мира Румиль, чей венценосный отец не так давно покинул холмы ради туманов Авалона, ведет свою шумную свиту к фейским кругам, чтобы в ночь мертвых почтить память всех, кто покинул Страну фей ради вечного покоя на Островах Забвения.
…Но едва скроется луна за облаками, как упадет сумрачная тень на поляну, и звуки рожков и хохот Туата стихнут в мглистом полумраке леса. Дальнее эхо подхватит волшебную песнь сидов, осколками осени разметав ее меж древними деревьями, замершими в ожидании дикого гона, чьи предвестники – темные тени – уже вырвались из Бездны в поисках своей жертвы.
А за кустом колючего терновника таится человек. Он дрожит от страха, кутаясь в изношенный овчинный тулуп. Дерек О’Нил не успел вернуться домой из леса и вот теперь, таясь и пугаясь каждой тени, пробирается в свою деревню. Было чего бояться – наступило опасное время Дикой Охоты. Встретить Благих сидов – полбеды, затанцуют, закружат в вихре своих грез, и даже если заберут с собой, то зла не причинят. А Неблагие, несущиеся в ночном небе отголосками Бездны, – сгубят, выпьют, высушат душу, и если уведут с собой, то не для танцев и веселья. Нет в их черных сердцах жалости, нет радости, нет покоя – вот и ищут этого в Самайн, питаясь мечтами смертных.
Лесоруб из тех людей, кто всегда осознает опасность. Он знает, что поступает мудро, отказываясь от встречи с миражами, какими бы сладкими ни были грезы сидов. Мудрость и трусость – разные вещи. Дерек не стыдится страха. Волшебная музыка Туата и звуки охотничьего рога удаляясь, стали глуше, но еще какое-то время лесоруб сидит в своем укрытие, дрожа от ужаса, – ведь вслед за Благими могут прийти истинные повелители этой ночи - Осенний Король и его дикая свора. А от них не скроешься, не сбежишь… Это их время, и их власть раскрывает холмы на изломе осени.
Но вот Дерек превозмог сковавший его тело ужас и наперегонки с ветром мчит по склону, покрытому высохшим ломким вереском. Мелькает под ногами песчаная тропинка, ведущая к селению, и О’Нил бежит по ней, шарахаясь в сторону от каждого звука и движения. Кто-то воет и кричит позади него, иногда слышится жалобный плач, но Дерек не оглядывается. Нельзя смотреть в глаза полуночи! Нельзя смотреть в лицо Самайна! Нельзя привлечь к себе Бездну! Домой, домой, домой…
…Захлопываются деревянные двери в домах, спускаются с цепей злющие лохматые псы, и лишь редкие отблески лучин в окошках напоминают о том, что люди никуда не исчезли. Нет, люди не ушли из своих домов, но они крепко запирают засовы и настороженно ждут рассвета. Они ждут, когда яркое солнце зальет вересковые холмы холодным осенним светом. Люди опасливо вглядываются в чернильную ночную мглу, они готовятся ко сну, проверяя, не потеряны ли зачарованные местной колдуньей браслеты и резные талисманы с защитными камнями-оберегами. Люди боятся нарушить тревожную тишь полуночи, боятся привлечь к себе и своим детям клочковатые сумрачные Тени, что вот-вот появятся в темном небе. Тени, что будут мчать над застывшей землей в поисках жертв, ведомые жаждой крови, Тени, что будут преследовать запоздалых путников и лишать их разума. Тени, что отдаются этой стылой осенней ночью во власть Бездне - ее порождения, ее глаза и руки в этом мире, наполненном страхом и отчаянием.
…Дерек плотно затворяет тяжелые деревянные двери в своей хижине и набрасывает засов. В дымном очаге посреди комнаты трещат поленья. О’Нил прижимается к скрипучей двери спиной, слыша за ней жуткий клекот существа, что проходит мимо. Кто-то из поселян возложил на свои плечи Дикую Охоту и теперь расплачивается за это, озабоченный тем, как накормить голодные Тени. Ледяные иглы страха впиваются в сердце Дерека – он понимает, что помечен изломом полуночи Самайна. А меченые не могут избежать своей участи – рано или поздно Бездна находит их и поглощает - вместе с их желаниями и мечтами. Бездна никогда не упускает свои жертвы.
Спустившийся на каледонское селение туман окутывает дома. За тяжелыми грозовыми тучами исчезает луна, и долина погружается в чернильный мрак. Доживет ли вызвавший гончих псов до завтрашнего дня? Кто из соседей призвал сюда Осеннего Короля? Что он хотел получить взамен? Этого Дерек никогда не узнает. Да и ни к чему ему это опасное знание. Метка – вот что волнует несчастного. Злые предвестники Охоты – черные сгустки Теней - мчат мимо домика лесоруба, скрываясь в тумане.
…Когда воцарится тишина, Дерек с облегчением отойдет от двери. В комнате темно и чадно. В углу - низка сушеных грибов и заготовленный впрок окорок, у стены - деревянная скамья, возле нее - низкий, грубо сколоченный стол. Дымит небольшой очаг. Бедная, грубая жизнь. О’Нил мог понять того, кто воззвал к Бездне, желая иной судьбы. Но сам никогда не разменяет свою бессмертную душу на холодные объятия Самайна.
Тусклый желтоватый свет освещает усталое лицо жены, вышивающей в свете чадящей свечи, щурясь от неверного мерцания огонька. Дерек проведет ладонью по ее щеке – глаза женщины полны невыплаканных слез, испуг и смирение отражаются в их серой мгле, она боится ночи мертвецов, но подчиняется негласным правилам, установленным Неблагим Двором в незапамятные времена. Король Самайна для живущих на пологих холмах Каледонии крестьян так же реален, как окружающие селение леса, что ведут к жилищам сидов.
