Сознание возвращалось постепенно. Сначала слух уловил тихий шелест листвы и пение птиц. Под веки проникли непрерывно танцующие лучи солнца, Лин открыл глаза и сквозь муть увидел кроны деревьев, сомкнувшиеся над ним. Потом пришла боль. И лишь чуть позже – память…
– Черт, как же больно!
Лин снова попытался встать на ноги и не смог. Болело, кажется, всё, что только могло болеть. Вчера поздно вечером на него напали. Шайка разбойников подстерегла его, когда он уже подходил к деревне, где собирался переночевать и узнать дорогу. Спасаясь от внезапно постигшего Северное Королевство наводнения, он сбился с пути и теперь не знал, где находится. Его схватили, но поживиться оказалось нечем: у бродячего музыканта с собой была только скрипка, да несколько мелких монет, оставшихся от позавчерашнего подаяния. Из-за этого бандиты ещё больше разъярились. Били его, даже не сопротивлявшегося, жестоко, а вдоволь поглумившись, дважды ударили ножом. Посчитав, что с бродягой всё кончено, его бросили в лесу умирать. Но Лину неожиданно повезло: удар в грудь прошёл вскользь. Зато рана на бедре была очень глубокой и нехорошей.
Вцепившись в ствол дерева, он снова попытался встать. Наконец, это ему удалось и, превозмогая боль, он побрел к кустам, где лежал брошенный чехол от его скрипки. Инструмент лихие люди не тронули, и это его удивило. Закинув мешок на плечо, музыкант осмотрелся. Лес был негустой, светлый, под ногами то и дело попадались обобранные ягодные кустики, а значит, где-то неподалёку жили люди. Ему оставалось найти дорогу, ведущую к деревне.
Держась за стволы деревьев, Лин медленно ступал по мягкому мху. Каждый шаг отдавался болью, во рту пересохло, голова кружилась. Сделав ещё несколько шагов, он измученно опустился на землю между корней большого дерева. Пот заливал глаза, одежда промокла от крови.
– Нужно идти, – уговаривал он себя. – Здесь ты умрёшь. Нужно выйти к людям. Там помогут. Иди!
Он снова встал и сделал ещё несколько шагов. Ещё несколько. И упал, совершенно обессиленный. Чуть отлежавшись, сел, попытался снова подняться, и опять со стоном упал.
– Вот ещё не хватало снова потерять сознание и сдохнуть тут, – мелькнула мысль. Он сел, прислонившись к стволу, и коснулся раны на бедре. Под пальцами выступила темная кровь. Оторвав полосу от подола рубахи, он кое-как перевязал рану. Остаться в лесу ещё на одну ночь означало верную смерть.
Некоторое время он сидел неподвижно, собираясь с силами. Из полузабытья его вывел непривычный звук, вторгшийся в хрупкую тишину леса. Звук приближался. Он был похож на человеческий голос, как будто бы кто-то плакал, или пел. Потом он стих, и Лину начало казаться, что у него просто звенит в ушах. Но звук возобновился, и вскоре стало ясно, что это тихое пение. Лин замер, изо всех сил вслушиваясь в голос. Кто-то совсем рядом пел очень грустную песню.
Музыкант приподнялся, высматривая обладателя голоса, и увидел между деревьев девочку лет четырнадцати, худенькую и невысокую. Она шла по тропинке, до которой Лин не добрался всего чуть-чуть, размахивала длинной веткой и тихо напевала что-то. Когда она поравнялась с ним, он окликнул её:
– Эй, девочка!
Она вздрогнула и отпрянула в сторону. Лин испугался, что она убежит.
– Постой, – торопливо сказал он. – Не уходи, я ничего плохого тебе не сделаю! Я ранен и мне нужна помощь.
Она подошла ближе, всмотрелась в его лицо и тихо охнула. Лин понял, что выглядит не лучшим образом.
– Мне нужно добраться до какого-нибудь жилья. Здесь близко?
– Да, – с готовностью ответила девочка. – Наш дом недалеко. Мы живём на хуторе, на опушке леса, вон там, – она махнула рукой в ту сторону, откуда пришла.
– Ты можешь проводить меня туда?
– Конечно, – отозвалась она. – Пойдёмте!
Лин немного приободрился от мысли, что скоро окажется рядом с людьми, довольно резво встал и поковылял по тропе, но с каждым шагом идти становилось всё тяжелее. Он остановился отдохнуть у дерева, обливаясь потом. Сделал ещё несколько шагов и уцепился за следующее дерево, чтобы не упасть. Ещё несколько шагов, и он обессиленно сполз по стволу на землю. Девочка смотрела на него с ужасом.
– У вас на хуторе взрослые есть? Ну, отец твой, кто-нибудь ещё? – задыхаясь спросил он.
– Нет, отец умер давно. Мама с братьями в поле, далеко.
Лин застонал от отчаяния. Отправить девчонку за помощью? А вдруг испугается и не вернётся? Или ей не поверят? Раны продолжали кровоточить, ему срочно нужна была перевязка.
– Давайте, я вам помогу! – тоненькая девочка оказалась совсем рядом. Она протянула ему руку, он ухватился за неё, собрал последние силы и поднялся.
– Обопритесь на меня, вот так, – нежный голосок её звенел как колокольчик. – Не бойтесь, я сильная!
Девочка обняла его за пояс одной рукой, второй поддерживала его спереди, сквозь её пальцы сочилась его кровь, но она, казалось, этого не замечала. Лин сделал несколько шагов и заскрипел зубами от боли. Она с жалостью смотрела на него снизу вверх. Передышка, ещё несколько шагов. Он не знал, сколько минут или часов они шли: несколько шагов передышка, снова несколько шагов… Сердце бешено билось, в глазах мелькали цветные круги. Когда вдали показались дома, у него даже не было сил радоваться. Шаг, ещё шаг…
Стиснув зубы, он продолжал идти, и опирался на неё все тяжелее, пока не заметил, что она и сама идёт уже из последних сил. Как добрались до крыльца, он уже не помнил, и, опустившись на ступеньки, потерял сознание.
Лин очнулся сидя на крыльце. Девочка обтирала его лицо холодной водой.
– Пить, – хрипло попросил он. Она тут же подала ему глиняную кружку. Холодная, чистая вода привела его в чувство. Он взглянул на девочку и увидел, что она плачет.
– Ты что? – одними губами произнес Лин.
– Я думала, что вы умерли, – всхлипнула она, вытирая слёзы.
– Поживу ещё, – музыкант криво улыбнулся.
Она встала, и Лин с удивлением заметил, что девочка, вначале показавшаяся ему подростком, уже вполне себе девушка, с оформившейся фигурой, просто очень маленькая и худенькая.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Шестнадцать. А вам?
– А мне двадцать один. Называй меня на «ты», хорошо? И как тебя зовут?
– Мари.
– А меня – Лин. Ох, мой инструмент…
Про скрипку он совсем забыл, и только сейчас с ужасом вспомнил, что оставил её там, где встретился с девочкой.
– Инструмент? – удивилась Мари. – Ты мастер?
– Нет, я музыкант.
– Музыкант? – она с ужасом уставилась на него. – Но тебя же арестуют!
– С чего вдруг? – удивлённо спросил Лин.
