«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи», – привычно раздалось из громкоговорителя вагона метро.
От этого стандартного сообщения все внутри нее сжалось в комок. За доли секунды она ощутила, как по спине побежали мурашки, а вмиг заледеневшие ладони сильно вспотели. Но это было только начало. Следом закружилась голова, сердце застучало в бешеном ритме, а глаза начала застилать мутная пелена. Окружающий мир быстро терял свои очертания. Замерцав тысячами крохотных белесых точек, он превратился в одно большое световое пятно и перестал напоминать привычную картинку повседневной реальности.
Но, к ее величайшему ужасу, на этом не закончилось. Внезапно заложило уши. Войдя в резонанс с несущимся в туннеле поездом, в глубине слуховых проходов появился нарастающий гул, который, едва достигнув пика, исчез, как по щелчку, оставив после себя гнетущее давление на барабанные перепонки. Казалось, что звуки потеряли привычное звучание. Они неестественно сгладились, потеряли объем. Создавалось впечатление, будто невидимый проказник вставил ей в уши мягкие беруши. Что это за приспособление, она отлично знала. Как-то в детстве она их нашла в прикроватной тумбочке бабушки, в свое время работавшей на ткацкой фабрике.
При воспоминании о детстве во рту мгновенно пересохло. И эта сухость напугала ничуть не меньше, чем изменения, произошедшие с организмом ранее. Тщетные попытки сглотнуть ни к чему не приводили – слюна попросту исчезла, словно ее никогда и не было во рту, а язык, казалось, намертво прилип к нёбу.
Все эти странные ощущения придали иррациональному страху совершенно новый оттенок. «Я становлюсь похожа на выжженную пустыню», – именно такая ассоциация показалась ей сейчас наиболее точной.
Однако уже в следующее мгновение восприятие мира вновь изменилось. В нос разом ударили десятки, сотни… нет, неверно – тысячи разнообразных запахов! Это было так невероятно и удивительно, что она на миг забыла о страхе. Даже больше, она этому… обрадовалась. Несчастная знала, что в такие минуты, когда все вокруг меняется до неузнаваемости, только запахи остаются неизменны. Разве что ощущаются они в разы сильнее, чем обычно. В голове молодой женщины проскользнула шальная мысль, что она отлично понимает охотничьих собак. Едва почуяв след зверя и даже не видя добычу, они уверенно преследуют его, несясь сквозь лесные заросли. Действительно, в этот миг панического безотчетного ужаса другая часть ее сознания бесстрастно констатировала, что запах – один только запах! – способен создавать в воображении поистине фантастические картины.
Но только не этот запах. Только не он!
Она вновь ощутила его. Этот запах нес в себе нечто иное, настолько зловещее и пугающее, что, казалось, мог легко довести ее до безумия одним лишь напоминанием о своем обладателе. Жуткий флёр, сотканный из тошнотворных миазмов, стал незримым мостиком, вопреки воле соединившим ее с этим чудовищем.
Это был запах маньяка. И не просто маньяка, а психически больного человека, одержимого непреклонным намерением подчинить себе ее волю. И вместе с тем он был неизбежен, неотвратим, как… сама смерть.
Это был запах ее преследователя – дьявола в человеческом обличье по имени Александр.
В течение нескольких последних недель кошмар в метро повторялся раз за разом, как только она подъезжала к станции «Сокольники», расположенной на красной линии Московского метрополитена. Ее вновь и вновь накрывала с головой жутчайшая паническая атака, которая не отпускала до тех пор, пока она не оказывалась в своей комнате в гостинице-общежитии.
Сейчас она знала твердо лишь одно: ей требуется собрать в кулак все мужество, всю волю, и, пересилив себя, встать и выйти из вагона. А затем, поднявшись наверх, пересечь Сокольническую площадь и как можно скорее попасть на автобусную остановку. Но это еще не все. Проехав с десяток остановок, она должна выйти около шестнадцатиэтажной «свечки» гостиницы-общежития, располагающейся на границе лесопарковой зоны Сокольнического парка, и как можно скорее – да хоть бегом! – попасть внутрь здания. Все. После этого можно будет наконец спокойно выдохнуть и позволить себе немного расслабиться.
Но, как всегда, именно последний отрезок пути давался ей труднее всего. Он был поистине самым страшным испытанием за весь дневной маршрут. Она безумно его боялась, поэтому лишь от одной мысли, что ей сейчас предстоит совершить, молодую женщину бросало в дрожь.
«Нет, только не он! Господи, только не этот запах! Откуда он здесь взялся?!» – запаниковала она.
Среди многообразия запахов, витавших в воздухе подземки, по какой-то неведомой причине именно его она ощущала сильнее всего. Это была смесь чесночного перегара, едва различимого, но едкого запаха гари, кисловато-сладкого до приторности запаха мужского пота и столь неподходящей для такой компании изысканно-дорогой вуали брендовой парфюмерии. И вот это неудобоваримое мерзкое амбре буквально мгновение назад вновь появилось в воздухе вагона. Ей казалось, что еще секунда, и оно заполнит собой каждую клеточку ее молодого тела, а затем проникнет в душу и навсегда там останется, заставляя чернеть от ужаса, который пришлось недавно пережить.
Она не желала этого помнить. Не же-ла-ла!
«Нет, только не это! Я не выдержу! Как он мог здесь очутиться, в том же самом вагоне, что и я? Как ему вообще удалось найти меня в метро?! Это просто невероятно!» – Вопросы, не находящие ответов, вытесняли из сознания последние отголоски критического мышления.
Метро… А ведь еще недавно этот город под землей казался ей крепостью, защитой, надеждой. Только здесь, в подземке, она по-настоящему чувствовала себя в безопасности. Вокруг сновали люди – толпы, миллионы людей. Незнакомые, отстраненные и находящиеся в своих мирках, но такие понятные, абсолютно реальные люди со своими радостями и проблемами. В конце концов, есть еще сотрудники метрополитена, милиция. А там, наверху… Нет, не следует об этом даже думать!
Едва живая от страха пассажирка московского метро принялась нервно крутить головой. «Где же он? Где он притаился? Почему я его не вижу?» – металась молодая женщина, совершенно не зная, что предпринять дальше.
Очень скоро она поняла, что больше не высматривает преследователя. Теперь она скорее вынюхивает его, точь-в-точь как служебная собака. На зрение она больше не надеялась. Сфокусировать должным образом близорукий взгляд у нее не получалось, а носить очки с большими диоптриями незамужняя девушка стеснялась, перестав ими пользоваться еще с институтской поры. Но самое главное, ее зрительная память…
