Утро пятницы показалось воистину добрым, несмотря на то что я осознала это в половине шестого, то есть на два часа раньше положенного. И раз уж так получилось, следовало немедленно встать и заняться в меру активной хозяйственной деятельностью, чтобы не заснуть в самое неподходящее время, минут за десять – пятнадцать до момента планового подъема. Как обычно в таких случаях и бывало.
Любуясь на безмятежное небо с аппликациями редких удивительно белых облачков, словно отстиранных качественным порошком с отбеливателем, я искренне радовалась началу нового дня. Знать бы, чем он закончится…
Сыграв подъем в неурочное время, судьба любезно предоставила мне возможность хорошо подумать, стоит ли вносить коррективы в намеченный распорядок дня, то есть уклониться от запланированного мною курса и способа поездки на дачу. Ясное дело, брать штурмом электричку, а потом, если повезет, прочно застыть в вагоне на своих ногах с помощью чужих котомок, не хотелось. Но так уж получилось, что муж сорвался на машине за город еще вчера: не хотел бесцельно терять драгоценное время отдыха, предназначенного для тяжелого физического труда – бетонных работ. Кто посмеет оспорить постулат, что смена рода занятий как раз и является отдыхом?
Наталья находилась в раздумье – ехать на дачу на ночь глядя, дождавшись возвращения Бориса из очередной командировки, либо рвануть туда уже вместе с ним в субботу. Я же рассчитывала завершить рабочий день пятницы пораньше. Если бы мне удалось потратить утренние часы с пользой, наверняка собралась бы воедино с мыслями и всеми необходимыми вещами, чтобы где-то в районе четырнадцати – шестнадцати часов в тесноте да не в обиде покинуть столицу.
В начале восьмого после небольшой уборки и нехитрых приготовлений к отъезду возникло искушение прилечь. Минут на десять – пятнадцать. Проснувшись час спустя и безбожно опаздывая на работу, я вихрем носилась по дому в поисках зонта, ибо неожиданно разразилась гроза. Немногочисленные и старательно уложенные вещи, в процессе поисков под громовые раскаты вышвырнутые мною из сумки, образовали существенную кучу и никак не желали запихиваться обратно. В результате я решила, что вполне обойдусь и без них. Сами виноваты.
Опрометчивость такого решения поняла только на работе. Столь старательно отысканный и прихваченный с собою зонт не пригодился – гроза быстро миновала, а вот отсутствие кошелька и мобильного телефона ставили реальность предстоящей поездки на дачу под угрозу. Допустим, деньги на билет и на батон хлеба я найду. Но вот тащиться в туфлях на высоких каблуках по лесной дороге пешком три с лишним километра, невольно вздрагивая от каждого шороха, чтобы в конце пути услышать привычные Димкины нотации по поводу безалаберности, еще то удовольствие. Можно подумать, я сама себя одобряю.
Наташкин звонок раздался, когда я размышляла, как сообщить мужу, что конкретное время моего прибытия на станцию определению не поддается, поскольку я пожалела мобильник и оставила его дома – отдыхать и заряжаться энергией на будущее. Объяснение не ахти, так себе, но даже им я не могла воспользоваться – не помнила номер Димкиного телефона. Наташка позвонила как нельзя кстати – справочная скорая помощь.
Подруга была немногословна:
– Ир, у меня склероз и я уже свободна.
– Замечательно… – пробормотала я, с трудом отвлекаясь от грустных мыслей о мобильнике.
– Ты что, меня плохо слышишь или плохо слушаешь?
– Да нет, и то, и другое хорошо. У тебя склероз, из-за него тебя турнули с работы, а посему ты решительно свободна.
– Обижаешь! Просто я кое-что перепутала. Боря возвращается не сегодня, а завтра в ночь. Сейчас заеду за собакой, потом за тобой, выполним одно незначительное поручение и сразу рванем на дачу.
Моя словесная реакция на это сообщение была организована в стиле «рэп». Заглянувший в кабинет шеф заслушался. Кивая в такт головой, выразительно поднял к потолку большой палец. У Макса было прекрасное настроение.
Наташке мой речитатив не понравился:
– Меньше пены! Надо успеть на кольцевую до массового заезда сорвавшихся со столичных цепей дачников. Я все поняла. Забегаю к тебе домой, сгребаю с кресла все, что на нем валяется, упаковываю в пакет, особое внимание уделяю кошельку и мобильнику. Честь труду!
Подруга отключилась.
– Ефимова, слабо использовать твой стиль общения с подругой на переговорах? Порадуешь поставщиков своей самобытностью, – широко улыбнулся шеф.
– Подслушивать чужие личные переговоры нехорошо.
– А нечего использовать рабочее время для личных переговоров.
Я в меру ехидно взглянула на него, намереваясь напомнить о постоянных звонках его многочисленных пассий, но он пребывал в готовности номер один:
– Не стоит!.. Не стоит делать подобные замечания начальнику. Начальник этого не любит. Для таких целей у него имеется жена, пусть она добросовестно и отрабатывает свой хлеб, который я для нее в поте лица добываю. Если не держать любимую в постоянном тонусе, на корню засохнет.
– Пока… – начала я свой комментарий последнего высказывания Максима Максимовича и осеклась. У меня едва не вырвалось, что сохнуть его крупноплодной жене придется долго. Такое замечание не служило делу укрепления семейных отношений, и я его несколько перефразировала: – Пока толстый сохнет, худой сдохнет!
Какой-никакой, а комплимент Марине Александровне.
– Ты это к чему ляпнула? – насторожился шеф.
Я сделала вид, что задумалась и недоуменно пожала плечами. Похоже, начальник не видит воистину огромных преимуществ собственной жены перед тощими любовницами.
– Ехала бы ты, Ефимова, на свою дачу. В понедельник на пару часов задержусь. – Максим Максимович развернулся и направился к выходу, но, распахнув дверь, притормозил и, оглянувшись, с обидой заметил: – Между прочим, до этого момента никто, кроме тебя, не считал меня худым.
– Сделай рентгеновский снимок своего персонального набора костей и убедишься, что я права. Технику не обманешь. Впрочем, твоим «никто» лучше знать, – легко отмахнулась я.
Было начало третьего. Подруга появится в лучшем случае через два с половиной – три часа. А еще ей надо выполнить чье-то поручение… Спрашивается, чего я выгадываю? Возможность покинуть рабочее место на двадцать минут позже обычного? Да если немедленно удрать домой, прихватить мобильник и деньги, а затем доехать до станции «Коломенская» – получится в два раза быстрее! С другой стороны, брать электричку штурмом…
Максим Максимыч пожелал мне не надорваться на полевых работах и под телефонную трель городского аппарата вынес себя за пределы моей территории.
Звонил Димон. Он строго поинтересовался, почему я не отвечаю на его домогательства по мобильнику. Пришлось долго объяснять, что он в сумке, сумка в пакете, пакет… Словом, очень похоже на историю про оригинальный способ упаковки смерти Кощея Бессмертного. Димке она быстро наскучила. Его интересовало конкретное время прибытия моей электрички на станцию, чтобы подать «карету», в которой он намеревался в самое ближайшее время поменять масло. Тут-то я и преподнесла ему новость про Наташкин склероз. По-моему, муж очень обрадовался возможности спокойно отлежаться под машиной, вместо того чтобы тащиться на станцию встречать жену. Указания были однозначные – сопровождать Наташку с боксерихой. Батон хлеба лучше купить по дороге в пристанционном магазине, там он вкуснее. Главное, положить его подальше от собаки. Она тоже чувствует разницу.
