Ольга Сергеевна Филюшкина, Алексей Филюшкин - Кровная месть Бабы Яги, или Одно сердце на двоих

Слово Автора

У каждого из нас свои вкусы, свои желания, свои предпочтения. Кому-то ближе прозаические произведения, кому-то – стихотворные.

Эта серия книг позволит Вам сравнить эти два жанра литературы, работающие над одним сюжетом, и наконец разобраться, какой из них ближе именно Вам.

Приятных впечатлений!

Поля, леса, долины, горы:

Не отвести от мест тех взоры!

Моря бездонной глубины,

Пределы взглядом не видны,

Леса с раскидистою кроной,

Трава топорщится короной,

А небо синее – в алмазах!

Не описать красы в трёх фразах.

Всё это княжество Данилы

И его супруги Милы.

Во всём держал он с ней совет,

Храня свой край от разных бед.

Соседей часто навещал,

Врагам обиды не прощал.

Любил охоту и рыбалку,

Имел ум острый и смекалку.

Жена была ему под стать:

С такой жизнь в радость коротать.

В ней масса юмора, задора,

С ней просто невозможна ссора.

То беззаботна, то серьёзна,

Нежна, красива, грациозна,

То деликатна и мила,

То беспощадна, как скала,

И обожаема народом

За стойкий нрав к любым невзгодам!

Ещё пятнадцать лет назад,

Когда шёл свадебный обряд,

И Мила сделалась женой,

С бедою встретилась одной.

Потеря дорогого брата —

Невосполнимая утрата.

Случилось это в сентябре.

Спеша на пышный пир к сестре,

Уж, за каким, неясно, бесом,

Решился Дмитрий ехать лесом.

Ещё бы ладно в одиночку,

А он-то взял жену и дочку!

Завёл их в самый бурелом,

Наткнулся на уютный дом.

На край уже спускалась тьма.

Хозяйка вышла к ним сама,

И давай вокруг кружить:

«Готова ужин предложить!

С дороги надо отдохнуть!

Позвольте плащ ваш отряхнуть!

Располагайтесь, где удобно!»

Стол был украшен бесподобно:

Кругом изысканные блюда.

«Теперь же и вздремнуть не худо».

Глаза сомкнулись как-то сами,

Заполнив мысли, разум снами.

Очнулся Дмитрий от рычанья.

Раздался крик, затем молчанье.

Истошный плач и снова крик.

Сюжет, пред ним представший, дик:

Жена убита, рядом рысь,

Её когтищи в дочь впились.

И он рванул на помощь дочке,

А та в изодранной сорочке

Глаза ладошками прикрыла

И о спасении молила.

Кинжал сверкнул, рысь отвлеклась,

Опасность чуя, напряглась,

Вдруг резко бросилась в атаку,

Затеяв гибельную драку.

Тут всем прибавилось забот:

Рычанье, скрежет, кровь и пот

Смешались в мерзкой западне,

Как в самом страшном, жутком сне.

Рысь Дмитрий смог убить, однако

И сам не выбрался из мрака.

Изверг зверьё в пучину ада,

Но смерть спасителю награда.

Рука, что поднимала меч,

Впредь не могла рубить и сечь.

Час, два агония продлилась,

Душа на небо устремилась.

На утро свора гончих псов

Примерно в пять иль шесть часов

Гналась за жирным кабаном,

Но речь ведём мы не о том.

Вблизи избы, где зверь царил,

Людскую кровь рекою лил,

Они залаяли истошно.

Беду почуяли, возможно.

За ними всадники спешили,

Они княгине доложили

О тяжелейшей из утрат:

Как обезумел её брат

И вступил в кровавый бой

С нежно любящей женой

И лесничего вдовой.

Как, повредившись головой,

Он был жесток и беспощаден,

Как не остался сам без ссадин,

Как в миг прозренья вовсе спятил

И к жизни интерес утратил.

А дочь его жива, но в шрамах:

Плечо в глубоких, рваных ранах.

Сомнений, впрочем, не осталось:

Ей тоже сгоряча досталось.

В глазах скрывается испуг,

Но это временный недуг.

Она старается молчать,

Решили ей не докучать.

Всё ей, как будто бы, в новинку,

Князь взял в палаты сиротинку.

Не видел он других путей.

К тому же, собственных детей

Ни через год, ни через два, —

Вот уж седая голова, —

Господь ему не подарил.

Племяшку он боготворил.

И Мила мамой быть мечтала —

Ей Лиза нежной дочкой стала.

С годами шрамы затянулись,

Покой, весёлость к ней вернулись.

Лиза выросла красоткой,

К тому ж, покладистой и кроткой.

И надо должное отдать:

Несложно будет угадать,

Как стало много восхищённых,

Красой и кротостью прельщённых.

Я Вас обманывать не буду:

Гонцы спешили отовсюду.

Везли дары, везли посланья,

В посланьях пылкие признанья.

Но лишь Данила даст согласье —

Сникает Лиза в одночасье,

Недомогает и слабеет,

Всё в замке меркнет и тускнеет.

В тиши ночной по коридорам

Тоска и страх разносят хором

Рычанье, что наводит жуть,

И всем, кто в замке, не уснуть.

Лишь князь помолвку разорвёт —

В себя племянница придёт.

Бодра, как прежде, весела,

Нежна со всеми и мила.

Никто не мог найти ответы

На поведенье Лизаветы.

Но Миле связи не важны:

В приоритете жизнь княжны.

Хоть злить соседей не хотелось,

Причина отказать имелась.

Желанье жениться таилось у всех,

Отвергнуты их предложенья на грех.

И вот присылают соседи послов.

Те даже не стали подыскивать слов.

Они недовольны, кричат:

– Нарушенье!

Права попирают, кругом униженье!

Приманкой служила княжны красота!

Господ заманили сюда неспроста:

Надежду дарили, затем отнимали,

Наследников кое-как тут принимали —

Поссорить соседей желает Данила!

Прервав эту речь, поднялась с места Мила:

– Готовы казною ущерб погасить,

Но ваши обиды не в силах сносить.

Отныне наш замок закрыт для ночлега:

Ни дождь проливной, ни наличие снега

Не смогут заставить когда-либо тут

Для пришлых устроить уютный приют.

Посол за послом тихо зал покидал,

Народ с восхищеньем княгине внимал.

Приём иноземных господ прекращён,

Им въезд в государство на век воспрещён.

Конечно, став мужем наследницы трона,

В руках оказаться могла б и корона.

В заморских соседях обида таилась,

Но сильной угрозой она не явилась:

Они бы войну объявили Даниле,

Когда б их войска только превосходили

Хоть в чём-то защитников здешних земель.

Народ погубить свой – не лучшая цель.

И страх перед замком, плюс тайны, секреты,

Затмили с лихвой красоту Лизаветы.

Проходит неделя, полмесяца, год,

Желавших жениться уж нет у ворот.

Искомое близко бывает порой:

Среди земляков отыскался герой.

Пусть знатностью рода ему не блеснуть,

Зато в остальном его не упрекнуть:

Сложён богатырски, одет аккуратно,

Лицо безупречно, общаться приятно!

Находчив, умён, терпелив и к тому

Язык всех животных понятен ему!

Данила досуг коротал на охоте,

Княгиня с княжной – в рукодельной работе.

В то утро обеим никак не спалось,

А к вечеру их опасенье сбылось:

Травили оленя, псы гнали вперёд.

Тот бросился в реку, охотники – вброд.

Водица студёной была в эту пору.

Конь князя не стал подчиняться напору,

Упрямо пытался погоню оставить,

Как будто не смел седока переправить

На тот неизведанный берег вдали.

И тут конь понёс. Удила помогли

Даниле в седле удержаться на время,

Он к гриве прижался, вонзил в кожу стремя.

Коня боль взбесила, он встал на дыбы

И князя швырнул на ржаные снопы.

Данила отделался лёгким испугом,

А конь вдаль умчался, сражённый недугом.

Но как удивлён несказанно был князь,

Когда через миг одержимый, резвясь,

Вернулся к нему, покорённый и смирный.

Его под уздцы вёл парнишка настырный,

Тихонько шептал что-то он на ходу,

Вслух позже добавил:

– Я Вас отведу!

От помощи князь не посмел отказаться,

Он был потрясён, надо честно признаться,

К тому же стопу повредил при падении.