Ещё во время госэкзаменов председатель госкомиссии заместитель министра сельского хозяйства Азербайджана кандидат сельскохозяйственных наук Абдулла Гашимов составил отдельный список отличившихся студентов. В процессе экзаменов этот список уточнялся и на конец экзаменов состоял из семи человек. Среди этих семи студентов был и я.
После окончания госэкзаменов товарищ Гашимов собрал нас семерых и устроил небольшую лекцию. Он рассказал о состоянии животноводства в республике, подробно остановился на причинах отставания и перечислил пути их устранения. Одной из основных причин, сдерживающих нормальное развитие животноводства, он назвал низкий профессиональный уровень всех специалистов. «Наступила пора заменить их новыми, молодыми и мыслящими на современном уровне специалистами», – говорил он. По его словам, это обновление он собирался произвести, начиная с головы, то есть с центрального аппарата Министерства, где самый молодой специалист уже третий год получает пенсию.
– С этой целью я отобрал вас, – продолжал он. – У меня есть ваши данные, и по истечении полутора-двух лет, которые необходимы для приобретения производственных навыков, я приглашу вас в Министерство и обеспечу работой в центральном аппарате.
Этими словами он закончил своё выступление, дал нам адрес Министерства и свой рабочий телефон, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств мы могли написать или позвонить ему. Так мы закончили институт и разъехались по направлениям, и так началась наша самостоятельная трудовая жизнь.
Агджабединский район, куда меня направили работать, был своим, родным районом. Здесь я вырос, отсюда поехал учиться, сюда теперь и возвращался. Собственно говоря, госкомиссия по распределению специалистов определила отправить меня и Аталянц Эллу с русского сектора в Молдавскую ССР. Но после сдачи первого госэкзамена по специальности решили, что я могу понадобиться у себя в республике, и изменили решение. Во время экзамена произошёл один небольшой инцидент. Я, по своему обычаю, зашёл первым, взял билет и проявил желание сразу же отвечать. Декан нашего факультета, академик Агабейли, хорошо меня знающий, обратился к председателю, замминистру Гашимову, и попросил его согласия пригласить студентов других курсов, чтобы они послушали, как надо отвечать на экзаменах.
Гашимов с некоторым удивлением посмотрел на меня и спросил академика:
– Вы уверены, что стоит это делать?
– Вполне, – ответил академик. – Он начнёт отвечать, и вы убедитесь в этом.
Вскоре пришли студенты с других курсов. Таких вещей никогда раньше не случалось. Поэтому они шутили и бросали реплики относительно предстоящего «шоу», хотя все были наслышаны о моих успехах в учёбе. Большой зал, где проходил госэкзамен, всё же не вместил всех. Студенты заполнили его и стояли где попало. Опоздавшие разместились в коридоре перед открытой дверью зала. По сигналу академика я поднялся на трибуну. Билет состоял из пяти вопросов с охватом всех разделов зоотехники. В полной тишине я ответил на все вопросы и уже заканчивал отвечать, но в зале по-прежнему царила тишина, как будто люди ждали ещё чего-то. Нарушив тишину, поднялся Нуруш Алиев – мой близкий друг из Имишлинского района. Он молча поднялся на трибуну, обнял меня и поцеловал в щёку. Не хватало только оваций и цветов.
После этого по указанию замминистра мне изменили место назначения.
Председатель райисполкома, к которому я обратился, прибыв в Агджабеди, сказал, что вопросами кадров занимается лично первый секретарь райкома партии, и повел меня к нему. Тот оценивающе посмотрел на меня, на мои нехитрые документы и предложил работать первым секретарём райкома комсомола.
– Немного поработаешь, направим в высшую партийную школу, и станешь профессиональным партийным работником, – сказал он и продолжил заниматься тем, чем занимался до нашего прихода, то есть изучать поверхность массивного стола, за которым сидел.
Это означало окончание разговора, и председатель райисполкома тут же вскочил со стула и побежал к входной двери, но увидев, что я продолжаю стоять на месте, остановился и начал делать мне знаки, чтобы я следовал за ним.
– Вам что-то непонятно? – подняв голову, спросил меня первый секретарь.
– Всё понятно, – ответил я, – только я хочу работать по специальности.
Как я потом узнал, это было сверхдерзостью с моей стороны, и бедный председатель исполкома уже не знаки делал, а выполнял целый комплекс упражнений, чтобы вывести меня из кабинета. Первый секретарь долго и непонимающе смотрел на меня. Потом он перевёл взгляд на председателя и тихим недовольным голосом спросил:
– Место второго зоотехника вакантно?
– Да, – ответил тот.
– Возьмите туда, потом посмотрим.
Позже мой зять, второй секретарь райкома партии, сказал мне, что первый секретарь жаловался, что какой-то сумасшедший отказался от навалившегося на голову счастья, а узнав, что этот сумасшедший его шурин, довольно засмеялся и заметил: «Крепкий парень!»
Так я стал работать зоотехником по племенному делу (вторым специалистом после главного зоотехника) райсельхозуправления при райисполкоме.
Всю дорогу от здания райкома партии председатель исполкома читал мне наставления о том, как надо вести себя с этим первым секретарём, и удивлялся тому, что я на свободе, а не в кутузке.
Главный зоотехник, высокий пожилой мужчина пенсионного возраста, имел свой собственный «виллис». Каждое утро он приезжал в контору, просматривал почту, переводил её всю на меня и укатывал до следующего утра. В первый раз, когда мы встретились, он дал мне акт из шести двойных листов и сказал (говорил он очень быстро), чтобы я расписался о получении указанного в акте мелким шрифтом инвентаря. На обеих сторонах этих листов были записаны оборудование и инвентарь лабораторий и другое имущество. Одних микроскопов насчитывалось штук десять.
– Его надо распределить по хозяйствам, – сказал я.
– Чего? – не понял он.
– Вот это оборудование, – показал я на список.
– А где оно? – улыбаясь, спросил он и добавил: – Этот список оставил твой предшественник. Когда он его получал и куда девал, мы не знаем. Но оно числится за зоотехником по племенному делу, так что тебе надо его принять, а Гюлшад спишет.
Я не успел спросить, кто такой Гюлшад. Скороговоркой он сообщил, что едет на ферму, сел в свой «виллис» и укатил. Не было ни одного дня, чтобы хотя бы час он находился в кабинете. Приехал, посмотрел, поручил и уехал – вот вся работа, которую выполнял наш главный специалист. Был ещё один зоотехник – специалист по овцеводству. Наш район являлся крупным овцеводческим районом. Поэтому был и такой специалист. Но я его так и не увидел. Правда, раз в неделю, по пятницам, ровно в десять часов он звонил, спрашивал, какие есть новости и живой ли пока Бахяддин Мамедов (так звали главного зоотехника) и прощался до следующей пятницы. Каждый раз он называл своим местонахождением самые труднодоступные деревни, жители которых не только телефона, даже радио не видели. Однажды, когда он, как обычно, сказал, где находится, я прервал его и поинтересовался, давно ли телефонизирована эта богом забытая деревушка. Он поперхнулся и, подождав несколько секунд, спросил:
