– Да я клянусь тебе, Джимбо, там будет интересно! Косой Пит говорил, что там в клетках сидят разные уродцы и звери, а ещё есть тир, акробаты, сладкая вода и всякие разные штуки. Давай пойдём, а? – мальчишка лет шести умоляюще смотрел на старшего приятеля.
Джим, рыжеволосый худой парень, криво усмехнулся, туго сплюнул сквозь зубы и откинулся на траву.
– Ну не знаю, Сайман. А твоя мамаша не будет против? – рыжий не смотрел на Саймана, но мог бы поклясться, что тот вот-вот разревётся.
– Да, Джимбо… Тебе-то хорошо, ты можешь ходить куда хочешь и делать, что вздумается! – заныл мальчик дрожащим голосом. – А за мной постоянно присматривает Бетти. А чуть что – бежит жаловаться матери. Но там будет здорово, сам посмотри! – Сайман сунул приятелю мятый типографский листок.
Джим оторвался от разглядывания облаков и повертел бумажку в руке.
– А что, с картинками не было?
– Те, что с картинками – развесили по городу… – вздохнул мальчик. – Хочешь, прочитаю тебе? – и, не дождавшись ответа, продекламировал: «Великолепное шоу Пи-Джи Бувье!
Спешите видеть! Мальчик-волк, бородатая Тиффани, сёстры Джейн и Джинджер – два туловища на одной паре ног! Шоу непревзойдённого силача Стефана! Воздушные гимнасты Альберт и Анастасия! Господин Тольяри со своими дрессированными животными!»
– Вот уж не знаю, – протянул Джим. – Как бы от матери твоей не влетело.
– Не влетит, Джимбо! Не влетит! И потом матери я не скажу, а отец разрешил мне идти, только если не одному.
– Ага. Отец разрешил, а уши мне крутить твоя мать будет! – огрызнулся Джим. – В тот раз, когда ты увязался со мной на плоту, она мне клок волос выдрала.
– Но Джимбо, она даже не узнает! Клянусь!
– А если твоя сестрица увидит нас вместе? Как тогда?
– А я скажу Бетти, что пришёл один, а тебя встретил случайно. И потом, отец дал мне несколько центов. Можем купить сладкой воды или леденцов!
– Леденцов, – усмехнулся Джим. – Ну, так и быть. Вот только, если твоя мать снова решит закатить мне взбучку, то ты ко мне лучше не подходи вовсе! Все зубы пересчитаю! – и в подтверждение своих слов рыжий пригрозил мальчишки грязным кулаком.
На границе владений старика Доусана, там, где пару лет назад смерч поднял в воздух стог сена, стояли повозки и несколько телег, покрытых навесами. Гастролёры уже успели поставить малый шатёр, подававший слабые признаки красного и голубого цветов. Впрочем, весьма отдалённые, поскольку пыль и время упорно делали своё дело.
Зеваки, не дожидаясь, когда площадь приведут в полную готовность, с интересом наблюдали, как несколько жилистых парней ловко сновали вокруг длинного шеста, натягивая тросы. Чуть поодаль стояли большие клетки, покрытые плотными чехлами, из-под которых свистела, сопела, фыркала и рычала разнообразная живность. Самые отчаянные смельчаки даже пытались подойти ближе и заглянуть, но дрессировщик – плотный коренастый мужчина в широченных потёртых галифе и майке, не менее потёртой и грязной, отгонял любопытных весьма недружелюбными окриками.
Раньше всех опомнились торговцы: на многочисленных лотках и тележках уже висели соблазнительными гирляндами сахарные палочки, шкварчали на углях свиные ушки, а в чанах с мёдом плавали яблоки на длинных тонких палочках.
– Поберегись! – парни потянули в стороны тросы, расправляя купол основного шатра. Бордовая ткань, вздувшись парусами, рванула было вверх, рискуя увлечь людей в небо с порывом ветра, но тут же обмякла в бессилии, схваченная железными скобами и намертво прибитая к земле.
– Готово, – огромного роста мужчина с лихо закрученными чёрными, как смоль, усами опустил молот и, заслоняясь от солнца широченной ладонью, посмотрел вверх. – Можно!
