[{Розмари}]
Сон был необычайно отчетливый, яркий, полный ужаса, но как всегда, проснувшись, я ничего не могла вспомнить, кроме этого самого ужаса. Я по привычке потянулась через постель к Мартину, но рука наткнулась только на холодную казённую тумбочку, какую встретишь в каждом дешевом Би-энд-Би. Все верно. Больше мы не муж и жена, какими обещали быть в богатстве и бедности, болезни и здравии, и так далее. Когда мне раньше снился этот кошмар, я могла прижаться к Мартину, уткнуться носом ему в плечо и позабыть обо всем, что меня пугает. Мартин бывал не в восторге, но никогда не отталкивал меня. И мы лежали, молча, обнявшись, и его рука поглаживала меня по спине.
Как он мог поверить что я... я...
Если бы я курила, я сейчас высмолила бы, должно быть, целую пачку. Будь здесь кухня, я испекла бы пирог. Все что угодно, лишь бы не лежать в одиночестве в холодной чужой постели.
Как Мартин мог поверить, что я изменила ему? Те, представленные на суде, фотографии были довольно-таки двусмысленные, но им было разумное объяснение, никак не связанное с изменой. Я не спала с незнакомцем, к тому же иностранцем. Кроме всего прочего, я явно не из тех женщин, кого мужчины при первой встрече тащат в постель. Я для этого недостаточно привлекательна. Мартин всегда говорил, что я для него единственная и самая красивая, но во мне нет необходимой броскости.
Как он мог поверить?
За окном медленно занимался рассвет. Я провела в гостинице уже пять дней, лежа на кровати. Деньги почти закончились, и надо было думать, как жить дальше. Как разрешить это недоразумение и вернуть себе Мартина, моего рыцаря в сверкающих доспехах, однажды спасшего меня из логова дракона. О возвращении домой не могло быть и речи. Я больше не вынесу той жизни, я больше никогда не хочу видеть дядю и Генри. Особенно Генри.
Значит, мне нужна работа.
За свою жизнь я нигде и дня не проработала, но это не означало, что сам факт работы меня пугает или отталкивает. Нет-нет. Я все могу. И ложечка в чашке кофе звенит не от страха, а от предвкушения. Это похоже на вступление во взрослую жизнь после колледжа.
В колледж я, кстати, тоже не ходила.
Господи! Я как вышла замуж за Мартина семь лет назад, так и позабыла все планы, которые могли у меня быть. Да кому я вру?! У меня вообще не было планов, кроме одного-единственного: уехать из дома как можно дальше. В остальном все меня устраивало: жить с Мартином, заботиться о нем, делать его жизнь легче, лучше, слаще.
Может быть, кому-нибудь нужен повар без опыта работы на ресторанной кухне? У меня получается отличная Павлова, и каталанский крем, и Веллингтон, и...
Я все же не выдержала и расплакалась впервые за прошедшие пять дней. Даже в зале суда во время бракоразводного процесса я держалась, хотя и думала, что разрыдаюсь прямо на месте. Я хочу готовить все это для Мартина. Только для Мартина.
Я вытерла слезы. Не время для рыданий, ими мужа не вернешь. Если я хочу разрешить это недоразумение, мне для начала нужны деньги.
Я совершенно не знала, как найти работу, я этим никогда не занималась. Первым делом прошлась по окрестным с Би-энд-Би улицам, где было полным полно баров и маленьких пабов, где подавали в лучшем случае рыбу с картошкой. Повар им был не нужен, а судя по безразличным почти брезгливым взглядам, как официантка я не подходила. Да и не стала бы я заниматься чем-то подобным. Разносить пиво грубиянам и получать от них шлепки по заду? Нет уж, спасибо.
Район был не то, чтобы бедный, он был даже по-своему богемный, здесь селились студенты факультета искусств, переделывая старые склады и оранжереи в мастерские, клубы, своего рода хиппи-кемпинги. Просто я не подходила этому месту. Я другая. Может, попытать счастья в другом районе города, поближе к знакомым местам? Нет, не стоит, не стоит. Там меня могут узнать прежние подруги, и будет неловко.
Я свернула за угол, оглядываясь в поисках автобусной остановки. Если перебраться на противоположный конец, одинаково далеко и от фешенебельного пригорода, и от этих богемных трущоб, там тоже можно попытать счастья. Я неплохо справлялась с садом, может меня возьмут в оранжерею Ботанического сада? Или...
Человек, на которого я наткнулась в глубокой задумчивости, коротко выругался и схватил меня за плечи.
- Смотрела бы, куда прешь, дамочка?
Я подняла глаза. Боже. Ирландский террорист! Бандит! Грабитель! Мерзкая рожа, напополам пересеченная страшным шрамом! Я отшатнулась, но он все еще держал меня за плечи, не позволяя вырваться.
- Эй, Шу, твоя что ли, клиентка?
- Ась?
Дверь ближайшего дома распахнулась, и на крыльцо выглянул человек, которого я меньше всего ожидала и хотела увидеть. Смерив меня взглядом, в котором не было и тени узнавания, он покачал головой.
- Первый раз вижу.
- Заблудились, дамочка? - участливо спросил шраморожий. - Сразу видно, что вы не из местных. У нас тут с сумочками от Луи Вуттона никто не ходит. По крайней мере с настоящими.
Я, наконец, вырвалась, опустила глаза в землю, и ткнула пальцем в сторону двери.
- Мне нужен этот человек.
- Значит все-таки клиентка, - хмыкнул шрам. - Бывай, Шу. Всего вам хорошего, дамочка. Надеюсь, вы быстро разрешите вашу проблему.
Я тоже на это надеюсь.
- Что у вас за дело?
Я так и не рискнула поднять глаза от земли, но голову вскинула и выглядела сейчас, наверное, так, словно сильно кошу.
- Вы меня не узнаете?
- Э-э-э... нет. А должен?
Я все же посмотрела на него.
- Да. Потому что если верить фотоснимкам, мы с вами любовники.
- Заходите, - он посторонился. - Да заходите уже! Не на улице же разговаривать. Сейчас дождь пойдет.
Я неохотно поднялась по ступенькам, щербатым, как моя жизнь, не зная, чего ждать. Кто он такой, чем занимается, и почему таким нелепым и чудовищным образом подставил меня? Я не помню подробности, мне тогда было дурно - должно быть от несвежих морепродуктов, или от вина, или еще черт знает от чего, и этот человек любезно проводил меня до номера и вызвал портье. А потом появились фото, где мы с ним в постели и... а если он воспользовался моим состоянием? Господи! Если он маньяк, или жиголо, или бог знает кто еще?
В полутемной комнате пахло пряностями и чем-то химическим. Щелкнул выключатель, и огромную комнату затопил золотистый свет. За окном так резко потемнело от надвинувшихся туч, что свет был нелишним. Уж не знаю, чем занимался этот азиат, но в комнате были диваны, кресла, пианино, барная стойка, гитара, множество фотографий, пачками лежащих повсюду, старинный деревянный Будда, вперившийся в пустоту отрешенным взглядом, грязные кофейные чашки, пустые винные бутылки, грязные бокалы, газеты, книги — нормальный, в общем, холостяцкий бардак.
