– Валя! Куда собрался?
Я обернулся, так и есть, сеструха.
– Чего тебе?
– Куда ты пошел, говорю?
– Мы это, на экскурсию идем… Эй, Димка, подожди меня!
– Поздно придешь, мать устроит тебе экскурсию! – послышалось вдогонку.
– Повезло тебе, Димыч, ни братьев, ни сестер у тебя нет.
– Ага. Только мать достает, прям ни минуты покоя… Бежим, а то опоздаем.
В школу пришли вовремя, как раз звонок прозвенел, но проскочить в класс удалось только Димке, его спина мелькнула впереди, а меня лавиной вынесло обратно во двор. Вот давку устроили!
– Куда прешь! – крикнул я, цепляясь за входную дверь. Через пару минут школьный двор опустел, и я свободно прошел в класс. А там уже наша классная, Инна Леонидовна, расписывает прелести весенней степи. Вон куда она собралась, экскурсия, тоже мне. И пришло-то шесть человек, включая классную. Может, еще не пойдем…
Вышли за школу, вот тебе и степь. А вообще, здесь везде степь, и все – степь. Небо, птицы, дома, собачонка, вскоре отставшая от нас, – боится далеко от дома убегать – в степь.
Вот это ветер! И солнце… Кажется, побежишь, руки раскинешь – можно влететь!.. Но по вспаханному полю не побегаешь. Куда нас понесло? Механизаторы повысовывались из своих тракторов, кричат что-то. Наша пугливая Леонида заспешила и чуть не упала, споткнувшись. Хорошо, ребята поддержали. Вообще-то она ничего, не вредная, но какая-то… мечтательная. И жить ей негде. Димкин отец сказал, что пока не будет давать ей жилье, все равно, мол, в город сбежит. Димкин отец у нас директор.
«Может, ей хоть молоко за вредность дают, как дояркам…» – думал я, наблюдая, как Леонида читает на ветру стихи, стараясь перекричать шум моторов:
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…
– Это Блок, – сообщила нам Леонида. И закашлялась.
– Инна Леонидовна, а вам молоко дают? – спросил я сочувственно.
– Какое молоко, кто?.. Давайте вон там, у реки, отдохнем. Ребята, к воде не подходить!
Мы рванули к реке.
– Холодная, – сообщил Серый.
– А ты что, в апреле уже купаешься? – спросила его Ирка.
– Я круглый год могу, – похвастался тот.
– Вот и плыви, – она толкнула его, и Серый, не удержавшись на ногах, чуть не свалился в воду.
– Обалдела! Ну, держись теперь…
От Иркиного визга холм, стоявший недалеко от реки, чуть не обвалился.
– Сколько сможешь? – спросил Димка, бросая плоский камешек по воде.
– Ого, шесть блинов!.. А у меня всего три, камень плохой попался.
– Потом ко мне пойдем? Есть новый фильм, «Черный песок» называется. Отец говорит классный.
– А он с нами будет смотреть?
– Ой, да не съест он тебя.
– Ладно, приду, если отпустят… А до холма добросишь?
Димка швырнул камень и чуть не попал в Мироненко.
– Мазаев! Ты что делаешь?
– Я не нарочно, Инна Леонидовна.
Раздался крик, так и есть, Ирка с холма свалилась, здорово ей Серый наддал. Леонида психанула и зашагала по полю в обратную сторону от школы. Скоро сообразила, что идет не туда, и вернулась к нам.
– Как вам не стыдно! Вы уже большие ребята, а ведете себя…
– Это все Головко!
– А что я?
– Все, хватит!
В наступившей тишине стал слышен плеск воды, и кто-то далеко-далеко отчетливо крикнул: «Ладно-о…».
– А знаете, что это за холм? Это кунган.
– Курган, – поправила Ирку Леонида, – скифский:
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы.
С раскосыми и жадными очами!..
– Мы? – не понял Димка.
– Мы все. Это Александр Блок.
– Я не жадный и косой…
– Да это поэтический образ! Они были жадные до жизни, свершений… Сергей, вон из воды! Все, домой, в школу…
Возвращались другой дорогой, через общественный сад. Идти было дольше, зато ноги не вязли в пахоте. Продирались сквозь ветки, усталая Леонида шла сзади и про Блока уже не вспоминала.
– У тебя штаны грязные, – сообщил мне Димка.
– Черт, весь перемазался, ну, дома мне устроят. А все Леонида со своими стихами…
– Мать рассказывала про этот курган, слышь, Валька, там вроде кладоискатели рылись, их участковый Василек гонял.
– А она откуда знает?
– Она ж краевед, завбиблиотекой, забыл? Еще кружок ведет, «Истоки» называется. Они с отцом все спорят – кто настоящий казак, а кто так, «опереточный персонаж».
– Да? Я и не знал…
– У нас и награды дома есть, исторические, кресты всякие, – расхвастался Димка.
– Чьи награды-то?
– Не знаю чьи. Эти кресты за победу над Красной Армией выдавались.
– Не совсем верно, – поправила его Леонида. – Георгиевскими крестами награждали в Первую мировую войну. За победу над немцами, турками… Сережа, вы куда направились, все идем к школе! – Она прошла вперед, к ребятам.
– Что ж ты у матери про клад в кургане не разузнал ничего?
– А оно мне надо? Про курган я услышал, пока ждал ее в библиотеке, после кружка она обещала на лошадях покататься…
– Вот бы вырыть клад!
– А чем копать будешь, лопатой? Не устанешь часом? Он метров пять в высоту, не меньше…
– Вот бы вырыть клад, – не унимался я. – Димка, там, наверное, царь ихний похоронен, косой и жадный, а с ним золото, серебро!
– Что ты заладил про этот клад, тоже мне, «миллионер из трущоб» выискался.
– Сам больно умный…
Мы замолчали. В моем уме рисовались слитки золота, сундуки с драгоценностями только и ждали, когда разроют холм и доберутся до них. Только руку протяни!..
– Оглох, что ли? – Димка толкнул меня локтем.
Я опомнился, оказывается, мы уже подошли к школе. Ребята разошлись по домам.
– Ну, что, пойдем ко мне?
– Дома надо отпроситься.
– Давай… Так я жду тебя! – напомнил мне Димка.
