Все эти трупы она водила за собой для антуража. По равнине, раскинувшись на многие мили вокруг, за ней волочилась длинная безобразная ткань из сморщенной плоти и костей. Те, у кого не было ступней и ног, для передвижения пользовались руками и локтями; у лишенных ртов и языков стон вырывался из самого горла. Подходили еще зеваки, хватались за растянувшийся шлейф, и уже вскоре я не мог понять, где кончается ее платье, а где начинаются они.
– Страх, – заметив на моем лице отвращение, весело пояснила она. – Увидев свою судьбу в этих разложившихся лицах, люди перестанут воевать.
Я не стал с ней спорить и окончательно сдался, когда солдаты, ослушавшись приказов своих командиров, разбегались, лишь бы не видеть этих ужасов.
С тех пор как мы вступили в Даанорис, она опустошала каждую могилу, что попадалась нам на пути, ни один надгробный камень не остался нетронутым. Покинув море Черепов, она только увеличила свою силу. Каждый воскрешенный ею дэв высасывал из нее столько жизни, что к последнему она сама едва не стала трупом. И все равно с относительной легкостью поднимала из могил этих жалких упырей.
Насколько я помнил, аша достигает своего предела, воскрешая пять или шесть мертвецов. Даже самые сильные Костяные ведьмы не могли выдержать более дюжины в лучшем случае. Я понимал, что бесконечная сила этой девушки крылась в ее сердце, черном как самая темная ночь, тогда как у обычной аши оно светилось серебром.
Такое неуважение к невинным умершим людям приводило меня в ужас, и я умолял ее не тревожить их покой. Но на мои мольбы она отвечала стихом.
– Мертвым не нужен покой, – говорила она, – только живые думают, что смерть дарует умиротворение.
Поднимать такую армию мертвецов было незачем, и она это знала. Одних дэвов было бы достаточно, чтобы уничтожить все королевства. Семь необычайно послушных чудовищ, один ужаснее другого, шествовали рядом со своей хозяйкой. В былые времена они славились своей жестокостью, могли без труда проглотить целые армии. И тем не менее за всю дорогу до Даанориса ни разу не обратили внимания на убегающих от них мужчин и женщин. Проявляя невиданное милосердие, создания просто двигались дальше.
Людской страх был мне понятен. Я столько ночей провел в окружении этих демонов и всякий раз, разбивая лагерь, гадал, увижу ли рассвет. Успокаивало лишь присутствие Искателя смерти, лорда Калена, не более живого, чем толпа трупов, следующих за его возлюбленной. Но у него, как и у меня, вздымалась и опадала грудь, на лице не было видно ни капли мертвенной бледности, а в проницательных карих глазах светилась жизнь, и только отсутствие дыхания говорило об обратном.
– Пусть они бегут, – однажды ночью тихо сказал он. – Со временем ты все поймешь.
– Поведайте мне ее замысел, – потребовал я у него. – Она обещала рассказать свою историю. Так зачем держать меня в неведении?
– Чтобы ты постепенно переборол свой страх, – ответил он и посмотрел на дэвов, резвящихся где-то в темноте со своей хозяйкой. – Привык к одному злу, прежде чем мы познакомим тебя с другим.
Его слова наполнили меня дурным предчувствием. Что же такого намеревалась сделать аша в столице Даанориса?
Я наблюдал за ними: некромантом и ее фамильяром. Замечал ее быстрые взгляды, брошенные тайком в его сторону, когда он, как ей казалось, не замечает этого.
– Я неприятен тебе? – не отводя глаз от костра, спросил он. – Я так сильно изменился?
– Нисколько, – тихо ответила она.
– Как ты смогла меня воскресить? Ведь серебряное сердце…
– Я не воскрешала. – Она опустила взгляд. Ее руки дрожали. – Меня… меня настолько переполняла Тьма. Я чувствовала себя такой могущественной, что могла остановить солнце. Так оно и произошло.
Тогда он опустился перед ней на колени и обхватил ее личико в форме сердца своими большими ладонями.
– Ты злишься на меня? – Впервые я увидел ее страх. – Обижен, что я вернула тебя в этот хаос?
– Я пообещал тебе с последним вздохом, поклялся своей кровью и твоим сердцем в моих руках вылезти из могилы и убить каждого, кто встанет между нами, – с этими словами он склонился к ней и впился губами в ее губы.
Она с жадностью приникла к нему в поцелуе, лаская руками его шею. Он крепче прижал ее к себе, будто этих объятий всегда будет мало. Я отвернулся.
На следующий день, когда мы двинулись дальше, на шее Костяной ведьмы красовались слабые отметины, а глаза ярко блестели. У Искателя смерти повреждений заметно не было, только устремленный на нее взгляд, который всякий раз наполнялся нежностью.
Вскоре перед нами предстала столица Даанориса, Сантянь. Я оценил ее высокие стены и укрепленные башни. Рассмотрел подрагивающие факелы размещенных в них гарнизонов солдат. Даже издали был виден их нарастающий – выше поднятых знамен – страх.
Фамильяр потянулся к девушке и обвил руками. Расслабившись, Темная аша прильнула к нему – она редко показывала свою ранимость.
– Даанорийцы так просто не сдадутся, Тия, – сказал лорд Кален.
– Это неважно. Их врата все равно падут. Сегодня передохнем здесь, а завтра начнем наступление. У них будет время увести женщин и детей, а также завершить все свои дела.
– Еще не поздно. Мы можем уйти – куда угодно. Они нас не найдут.
На миг я разглядел в ее глазах сильное желание поддаться искушению, которое вызвали его слова.
– Ты же знаешь, что они точно так же будут поступать со всеми Костяными ведьмами. Это никогда не закончится.
