Глава 1
Василиса сделала глубокий вдох, выдохнула и закрыла глаза.
- Вася! Вася, не смей этого делать! – в дверь ударилось что-то тяжелое, но мореный дуб выдержал. А Василиса поморщилась. Вот неугомонный. – Не вздумай даже!
Она подняла руку. Солнечный свет, пробиваясь сквозь тончайшее полотно бумаги, окрашивал ее во все оттенки золота. И в золоте этом терялись буквы. А Василисе подумалось, что будет совсем даже неплохо, если буквы эти вовсе потеряются. Мысль вдруг показалась совершенно замечательной. И собственная сила ее, обычно неподатливая, неудобная, отозвалась легко. Повинуясь ей, вспыхнула нарядная розовая свеча. Невыносимо запахло цветами, причем запах был резким, раздражающим и совершенно не соответствующим моменту.
- Вася!
Дверь выдержала еще один удар, правда, с потолка посыпалась побелка. Василиса вздохнула и сказала достаточно громко, чтобы ее услышали.
- Не заперто.
- Вась? – а теперь дверь приоткрылась осторожно. Александр заглянул в комнату. – Вась, ты как? Ты же не собираешься сделать какую-нибудь глупость?
- Какую-нибудь – нет, - Василиса поднесла лист к свече. Тонкий рыжий огонек потянулся, а дотянувшись, пополз по бумаге, уродуя золото черными пятнами ожогов.
- Вась, я серьезно. А то ж мне сказали, ты как письмо прочла, прям вся переменилась и к себе пошла. И я подумал… что… ну, мало ли… потому и серьезно. Вот, - Александр вошел бочком, что было странно и, пожалуй, даже забавно. Огромный, в деда, он сутулился, стараясь казаться меньше, незаметней. Но скромный синий студенческий мундир, украшенный девятью золочеными пуговицами, лишь подчеркивал и неуместность этой вот позы, и стати.
- И я серьезно, - она перехватила лист за другой уголок и вздохнула. – Успокойся. Ничего я не буду делать. Разве что… не знаю, торт испеку?
- Шоколадный? – Александр окончательно успокоился и расправил плечи, отчего в гостиной стало тесновато.
- Может, и шоколадный.
- Тогда хорошо… - он переминался и смотрел все еще виновато, хотя уж его-то вины в случившемся точно не было.
Ничьей не было.
Просто…
Так получилось.
- Ты сильно расстроилась? – Александр все-таки решился присесть. На самый краешек софы, памятуя, что в дамских комнатах мебель все-таки довольно хрупка.
- Даже не знаю, - Василиса разжала пальцы и позволила листу упасть. Правда, огню коснуться наборной поверхности комода не позволили. Он погас.
И свеча вонять перестала.
Хотя… надо будет велеть, чтобы окна открыли.
- Я его все равно на дуэль вызову, - теперь, когда беспокойство за сестру отступило, Александр позволил себе злость.
И пальцы его стиснули рукоять шпаги. Пусть нынешняя, положенная уставом Высшего имени Его Императорского Величества Николая I Дворянского Института, и была неказиста с виду, да и вовсе не особо нужна человеку столь одаренному, как Александр, но владел ею он весьма неплохо.
- Зачем?
- Чтобы знал, как порядочных девушек перед свадьбой бросать.
- Не он первый, - Василиса пожала плечами и устроилась у окна. То выходило на парк, и прежде Василисе нравилось разглядывать, что удивительную вязь желтых дорожек, что ковровую зелень газонов, что разноцветье клумб.
- Вась… я… вот увидишь… - светлые брови сошлись над переносицей. – Все еще образуется. И не надо обращать внимание на одного идиота.
На одного – не стоит.
Но…
Снова слухи пойдут. После прошлого раза еще не все утихли, а тут надо же… снова… и полетят письма с выражениями сочувствия, со словами поддержки, ибо положено поддерживать брошенных невест…
Василиса с трудом, но сдержала вздох.
…выйти придется. И из комнаты, и из дому. Правила игры давно известны. Нельзя показывать слабость или обиду. Радковские-Кевич не могут позволить себе ни того, ни другого.
Улыбаться.
Принимать притворное сочувствие с притворным же вниманием, болтать о пустяках и казаться беззаботной, как и положено девице ее положения.
А она устала.
Василиса поняла это неожиданно ясно.
Устала от игр.
И от сплетен.
От шепотка за спиной… та самая, проклятая… четвертый жених… или уже пятый? Можно понять бедолагу… ни одно приданое не окупит…
От взглядов, от которых не скрыться. И приходится держать спину ровнее. И улыбаться все беззаботней, пока щеки не заболят, пока лицо не одеревенеет, пока самой Василисе не станет казаться, что она – лишь кукла, в которую по недоразумению вдохнули каплю жизни.
- Вась, ну Вась, - Александр дотянулся и дернул за рукав. – Хочешь, я нового жениха найду?
- Зачем?
- Не знаю, - он смотрел снизу вверх, заискивая и всем видом своим выражая готовность помочь. – Чтоб был?
- Не надо, чтоб был, - Василиса улыбнулась. И Александр улыбнулся в ответ, добавив:
- Я ему вторую руку тоже сломаю. Для симметрии. И вообще…
Василиса покачала головой. Она была далека от мысли, что сумеет сдержать праведный гнев брата, да и… обида была.
Горькая, как темный шоколад, тот самый, что привозили из-за моря, щедро сдобренный перцем и оттого жгучий. И эта обида нашептывала, что стоит намекнуть, и рукой дело не ограничится. Александр все кости переломает.
А то и вправду дуэль…
Дуэли чести ведь не запрещены, пусть и высочайше не одобряются, но…Василиса подошла к брату и положила руку на плечо.
- Оно того не стоит.
Обида полыхнула пламенем.
- Вась…
- И Марье скажи, а то ведь…
Александр хмыкнул. И выражение лица стало… впрочем, Василиса и сама понимала: говори Марье или нет, она все равно поступит по-своему. И обиды, учиненной роду, не простит.
А Василиса опять будет чувствовать себя виноватой.
Перед всеми.
Она посмотрела на оплавившуюся свечу. На остатки письма. На парк. И вдруг поняла, чего хочет.
- Я уеду.
- Куда? – Александр привстал, но вновь опустился на софу. Вытянул ноги, что уперлись в крохотный столик с пятком фарфоровых статуэток.
Еще один подарок.
…они столь же изящны, как и вы…
Правильные слова. Правильные подарки. Тоже своего рода искусство, которым Владимир владел в полной мере. Правда, теперь статуэтки вызывали одно лишь желание – разбить их о стену. И закричать. Во весь голос. По простому, по базарному, но… нельзя.
Надо держать себя в руках.
- Не знаю. Отсюда. Ненадолго. Пока все поутихнет. Не хочу никого видеть.
- Станут говорить…
- Что бы я ни сделала, говорить станут, - отмахнулась Василиса. И новая идея захватила ее всецело. – Вдовий дом… тетушка ведь нам его оставила, верно? И там никто не живет?
- Никто. Кажется. Я не знаю. Надо у Сергея Владимировича спросить, но… Вась…
- Ненадолго, - ей, кажется, и задышалось легче. Конечно. Кому нужен Ахтиар с вечной его круговертью, с балами и красавцами, которым не стоит верить, которые в сломанной руке видят перст судьбы и вообще горазды придумывать себе сказки.
- Вась, а…
Подальше от слухов.
Сплетен.
