Глава 1. Семерым по якорю
Таверна «Семерым по якорю» обосновалась на улице Доблести. Улица эта уже давно потеряла во времени тот сокровенный смысл, что был заложен в ее название граффом-градоначальником прошлых лет. На дорожном камне ее не осталось ни доблести, ни отваги, ни какого-либо иного качества, которое способно изумлять всех вокруг своим благородством. На смену доблести на улицу пришли беспорядки. Примером тому была та самая таверна, о которой и зашла у нас с вами речь.
Суматошному, шумному заведению было от силы с десяток лет, однако таверна уже успела обрести репутацию довольно отпетую. День ото дня здесь собирались громкие компании, пиво лилось рекой, а острые языки схватывались в праведной битве. Семь корабельных якорей то и дело снимались со стен и примерялись на плечи надутых от хмеля граффов. Дни здесь по шуму не уступали ночам, а ночи не уступали суматошным дням.
Этим летним вечером в углу таверны сидели двое. Первый выглядел лохматым и бодрым, второй был тучным, усатым и совершенно красным от бурлящего в нем нетерпения.
– И как скоро он придет? – спросил лохматый, оглядываясь на вход, полностью перегороженный граффами.
– Уже четверть десятого. С минуту на минуту будет, – ответил ему усатый, потирая пухлые ладони.
– Какой день он в Граффеории? – задал следующий вопрос лохматый, будучи ни кем иным, как Августом Ческолем, известным левитантом и искателем приключений.
– Второй день он тут, – произнес усатый. Того звали Олли Плунецки, и единственное дело, в котором тот преуспел, оказалось жульничеством. – Вчера я встретил его на вокзале, у бедняги глаза как факелы горели от пролетавших мимо левитантов с чемоданами, – Олли хихикнул. – Я сразу понял – наш клиент. Особого убеждения и не требовалось, он согласился чуть ли не раньше моего приветствия.
– А откуда он?
– Из Чехии. – Олли с пониманием дела кивнул. – Бывал я там однажды, весной. Объелся гуляша и уснул на берегу Влтавы. Хорошо было. У нас в Граффеории такого гуляша не делают…
Мужчина выставил пузо и принялся поглаживать пуговицы на тесном жилете, а Август посмотрел на него и усмехнулся.
Август Ческоль не разделял людей на плохих и хороших. Он разделял людей на тех, кому он доверял, и тех, кому не доверял. Олли Плунецки он не доверял, однако этот скользкий нюанс никоим образом не мешал иметь с кукловодом общее дело, из которого оба могли извлечь равнозначную выгоду.
Это самое общее дело выдумал Олли. После того, как полгода назад столица узнала про его обман, возрождать свою знаменитую лавку кукловод передумал. Да и его талантливая подмастерье канула в лету, что на корню обрывало его прибыльную торговлю. Но Олли нельзя назвать Олли, если под его хитроумным взором не укрывается пара-тройка халтур. И одну из таких халтур он и предложил однажды Августу – граффу-скитальцу и крепкому на язык болтуну.
Их общее дело состояло в следующем.
Граффеорию ежегодно посещали тысячи иностранцев. По местным законам любой иностранец без вида на жительство мог находиться на земле королевства не более семи полных суток. Что успевал сделать иностранец за эти семь дней? Побаловаться полученной от Белого аурума ипостасью, увидеть роскошь Мартовского дворца да попытать себя в ловкости при встрече с эфемером. А там уже и на вокзал выдвигаться было пора.
Олли Плунецки, хваткий на всякого рода дела с потенциалом на кругленькую сумму, выдумал целое предприятие. Поскольку брать сведения о Граффеории помимо кратких брошюр больше неоткуда, встреча с коренным граффом представляется для иностранцев полезной. И с не обычным граффом встреча, а с активным путешественником, который знает обо всех потайных местах королевства. Тут Олли и вспомнил про Августа. Сам же Олли взял на себя обязанности по поиску подходящих иностранцев, а также все хлопоты по расчетам, что для него было слаще всякого меда.
Много времени на размышления Августу не понадобилось. К постоянной работе он не стремился, а интерес к случайным заработкам проявлял с лихвой. Стать обозревателем, нести пользу гостям королевства – чем не достойное занятие? А с хитростью Олли Плунецки он как-нибудь да совладает.
– На сколько рей вы договорились с ним? – уточнил Август, делая глоток неподобающе кислого пива.
– На шестьдесят рей, – ответил Олли. – Их мы делим пополам, как и договаривались. Только прошу, Август, давайте обойдемся без ваших острот, этот иностранец довольно застенчивый, спугнем ненароком… А, вот и наш турист!
«Без острот, значит, – взгрустнулось Августу. – Вечер перестает быть соблазнительным…»
Он оглянулся на толпу граффов, что продолжали маячить у входа. Сквозь толпу пробирался высокий мужчина, он мягко расталкивал выпивающих зевак и обегал взглядом бар, выискивая кого-то. Олли приподнялся со стула, чуть не опрокинув пузом свой опустевший стакан, и старательно замахал руками. Мужчина заметил его и припустил ходу. В полумраке таверны он выглядел скромным великаном, и чем ближе он подходил к их столу, тем сильнее Август удивлялся его росту. Август и сам был совсем не приземистым, но на фоне него этот иностранец выглядел как башня Утвар на фоне Мартовского дворца. Оставалось только восхититься ловкостью мужчины – на своем пути он не задел ни одной свисающей с потолка люстры.
– Приветствуем вас, Густав! – воскликнул Олли и кинулся пожимать иностранцу руку. Макушка кукловода еле доставала тому до предплечья, и Август не смог сдержать усмешки, наблюдая за тем, как Олли встает на цыпочки и вытягивается. – Где вы по итогу остановились?
– Как вы и советовали, господин Плунецки, на Туристическом бульваре. В славной гостинице «Долина отражателей», – ответил иностранец. Его голос был низким и будто бы для сцены поставленным, а светлые волосы были короткими, словно только что кем-то подстриженными.
– Меня зовут Август Ческоль. – Левитант перегнулся через стол и следом за Олли пожал мужчине руку. – Добро пожаловать в Граффеорию.
– Да, да… Благодарю, – отозвался тот и протер свободной рукой взмокшие веки. – Сегодня в столице так душно, жара не спала до сих пор. И часто у вас в июне такая погода?
– О, нет, что вы! – Олли издал противный смешок. – Наши жаркие дни можно по пальцам пересчитать. В столице куда чаще идет дождь и дуют ветра северо-западные… Вы присаживайтесь, Густав, присаживайтесь. Не желаете ли что-нибудь выпить? В таверне варят отличное пиво, жажду утолит вмиг.
– Мне бы воды, – скромно улыбаясь, ответил иностранец и присел на третий стул. Его длинный торс возвысился над столом как пальма над карликовым островом.
Пока Олли бегал к бару за стаканом воды, Август затеял с иностранцем беседу. За языком он следил как подобает интеллигенту— и у него даже неплохо получалось, шутки он заглатывал еще в зародыше. Начал Август с вопроса о том, какая из восьми ипостасей досталась Густаву.
