1. Пролог
Лилит рванула на себя рога Двэйна, сгибая демона пополам. Не целясь, ударила подкованным сапогом и тут же прижала подошвой к полу обнажённую спину.
— Ты понял ошибку, Двэйн?
— Да, госпожа.
— Станешь ещё приходить ко мне с такими вестями?
— Нет, госпожа.
Двэйн замер под её каблуком — не дёргаясь и ожидая продолжения.
Лилит отпихнула корчащегося на полу демона сапогом и встала с окованного черепами трона.
— Вы простили меня, госпожа? — спросил демон, сверкнув красными глазами из-под низко опущенного лба.
— Нет, — ответила Лилит. — Снимай штаны. Наказывать буду.
***
Лилит проснулась от слабого стука в дверь и застонала. «Если они снова обвинят меня в неурожае, — подумала чародейка, — то я уже точно отравлю им все колодцы».
Подошла к бочке, стоящей в углу её небольшого дома, плеснула в лицо водой и посмотрела на отражение: выглядела бывшая Чёрная Госпожа откровенно поношено. Плохое питание и вечный недосып делали своё дело. Длинные чёрные волосы истончились и больше не производили впечатления, а под глазами залегли тёмные круги.
Стук повторился.
Лилит накинула было на плечи плащ и, застёгивая фибулу, стала приближаться к двери, когда та слетела с петель, едва не сбив её с ног.
Чародейка поспешно отскочила назад и заняла защитную позицию: выставила перед собой стул и прижалась спиной к стене.
На пороге стоял юноша с голубыми глазами и сверкающим мечом в руках.
Лилит тихо застонала и осторожно стала опускать стул. Однако стоило ей шевельнуться, как ставни открылись, и в окно влетела небольшая шаровая молния. Снаряд больно проехался по руке и взорвался, ударившись о противоположную стену.
— Чтоб вас, — процедила она, подозревая, что переговоры провалились.
— Снова строишь козни, Темная? — воскликнул обладатель светящегося меча.
Лилит поджала губы.
— Если ты про капканы в огороде, то не надо было лазить ко мне за яблоками.
— Я не про это, — прорычал воин, но почему-то потер левую ягодицу. — На всех перекрёстках приносят кровавые жертвы Повелительнице Тьмы!
— Что поделать, — Лилит вздохнула. — Я до сих пор популярна.
— На путников нападают бесы и вурдалаки!
— А я вам говорила, что в Аду наступит анархия и вам же будет хуже.
— И самое главное — кто-то похитил прекрасную Аэринн! — на последнем слове воин ощутимо растаял и почти уже было опустил меч, чем и не преминула воспользоваться Лилит:
— У Фенрира спроси… У дракоши нашего… — предложила она дружелюбно, ставя на пол стул и пытаясь отвести лезвие меча ещё дальше, но не тут-то было: клинок взлетел вверх и в мгновение ока оказался у горла колдуньи.
— Не прикидывайся, коряга подболотная! — прошипел герой ей в лицо.
— Помилуй, — не выдержала чародейка, — как бишь тебя…
— Алистир, Хранитель Меча, — подсказал воин.
— Так вот, Алистир, помилуй, я уж лет триста как завязала. Посмотри, какая у меня картошка выросла… Во-о-о! — чародейка развела руки, демонстрируя размер. — А баклажаны? Это ж … гм… монстры, а не баклажаны. Меня каждый вторник в таверне ждёт кузнец Томми. Ну на что мне твоя Аэринн? Оба вы — ни рожи ни кожи.
Лилит почувствовала, что ошиблась, когда напор клинка стал сильнее.
— Я что хочу сказать, — торопливо попыталась исправить положение бывшая Тёмная Госпожа. — Ну, пропала девушка… Ну, напали на кого-то там… Я-то тут при чём? Или ты всех деревенских так опрашиваешь?
В дверях показалась крепкая фигура в доспехах поверх монашеской робы.
— По-моему, она правду говорит, Ал, — заступился на колдунью клерик. — Оставь её, да пошли ещё где поищем.
— Ну уж нет, — заявил Алистир. — Эта дрянь мою Аэринн знаешь, как обозвала?
Храмовник и Лилит синхронно закатили глаза.
— Да каюсь я, каюсь. Не видела твою Айлин, судить не могу.
— Аэринн, — прорычал Алистир ей в лицо.
— Да хоть Айслин. Не видела я её. Что ты ко мне пристал?
Алистир подхватил чародейку за плечо и, волоком вытащив на улицу, бросил на землю.
— Клянись, — потребовал он. — Или я отрублю тебе голову.
Лилит осторожно потёрла шею. Она очень не любила, когда ей рубили голову. Это было больно, и шея у неё всегда плохо срасталась.
— В чём клясться-то? — спросила она, не теряя надежды, что рыцарь попросит какую-нибудь глупость: например, славить имя его прекрасной дамы во всех городах, где побывает Лилит.
— Клянись, что станешь служить мне и подчиняться во всём, пока мы не отыщем прекрасную Аэринн и не победим Владыку Тьмы!
Лилит с надеждой посмотрела на храмовника, который стоял по другую руку.
— Лучше клянись, — посоветовал тот. — Когда на Ала находит, с ним надо во всём соглашаться.
— Клянусь, — обречённо подтвердила Лилит. — Дай хоть вещи собрать.
***
Лилит протянула руки к огню и потёрла друг о друга озябшие кисти. Взгляд её устремился сквозь пламя — на сидящего по другую сторону от костра рыжеволосого юношу.
— Вот так и случилось, — закончила она, — что теперь я странствую с победителем драконов и просто славным парнем Алистиром, Хранителем Меча.
2. ГЛАВА 1. Я пришёл предложить тебе сделку…
— Опять ты на Алистира наговариваешь, Тёмная? — спросил храмовник. Он сидел чуть левее и мягкой тряпочкой стирал остатки крови с «символа веры» — массивной шипастой булавы. Храмовника звали Киган, и из всех друзей Хранителя он казался Лилит самым вменяемым.
Были ещё агрессивная эльфийка с нацистскими замашками по имени Тиэль и лысый, как колено, гном Бударих, который больше увлекался алкогольным туризмом, чем, собственно, поисками прекрасной дамы. С Бударихом можно было поговорить, когда он трезв. Однако случалось такое не часто. Тиэль же испытывала к Госпоже ненависть почти физиологическую, так что Лилит сильно подозревала, что у неё к чёрным госпожам какие-то свои, личные эльфийские счёты. Усугубляло ситуацию то, что Тиэль отлично стреляла из лука и имела привычку делать это в ответ на любую невинную шутку.
Сам Алистир обращался к чародейке только тогда, когда ему надо было подогреть мясо, поджарить бандитов или вскипятить воду. Алистир очень любил мыться, особенно в горячей воде. Всё их общение ограничивалось, как правило, короткими репликами наподобие: «Что стоишь, Тёмная? Жги» и «Пошла вон, змея подколодная».
В отличие от них, Киган — такой же брутальный представитель рода человеческого, как и Алистир — имел какие-то зачатки познаний о вежливости. А может, беда его была в том, что он поклялся не убивать никого без веских на то причин… Правда, представления Кигана о «веских причинах» были весьма специфичны — за это Лилит уважала его ещё больше.
Главным минусом Кигана была его необъяснимая любовь к Алистиру. Клерик трепетал при звуке имени героя, как бабочка при виде цветка.
Лилит отвернулась от собеседника и вновь перевела взгляд на существо, сидевшее чуть левее. Клейн — рыжеволосый попрошайка лет пятнадцати на вид — попался им на воровстве. Со свойственным ему милосердием Алистир объявил начинающему преступнику, что тот может присоединиться к их благородной миссии и даже будет иметь в дороге кусок чёрного хлеба три раза в день. Клейн не выглядел довольным — Лилит примерно представляла доходы уличного нищего и вполне понимала его расстройство. Однако, как и сказал Киган в их первую встречу: «Когда на Ала находит — с ним лучше не спорить».
