Глава 1. Незнакомцы в «Логове»
…Внезапно зажглись или даже вспыхнули электрические лампочки. Три тени, скользнувшие в Комнату Игр, переглянулись. На белом лице первого застыла легкая ухмылка. Его аккуратные бородка и усы смотрелись не очень современно, но при этом явно добавляли их обладателю романтический шарм. Когда он улыбался его бледно-розовые тонкие губы приоткрывали достаточно острые белые зубы. И очень темные глаза. Заглянув в которые поглубже, можно было, пожалуй, и не выбраться оттуда обратно.
Вторая тень была немного выше ростом в сравнении с первой, шире в плечах, с чуть осунувшимся лицом, покрытым щетиной. Волевой подбородок с красивой ямочкой. Легкая улыбка, полная уверенности. И глаза. Одновременно усталые, одинокие и опасные.
Третья тень имела чуть смуглое лицо, было заметно, что его обладатель явно не из здешних мест, либо же довольно продолжительное время находился в дальних поездках. Темные волнистые, очень густые волосы, с небольшой проседью и характерной небольшой залысиной на макушке. Совершенно обычное лицо, не имевшее выдающихся особенностей. С таким удобно сливаться с толпой. Он был пониже ростом двух своих родственников. И слегка прихрамывал. Этот третий сразу занял место напротив камина. Он сообщил о том, что у него больные суставы, и попросил разрешение своих спутников быть поближе к огню. И предложил представиться.
На мой взгляд, это совершенно излишне, воскликнул Первый. Кто же не знает знаменитого путешественника и исследователя древних тайн Востока. И уточнил, можно ли его называть Профессором.
Если Вам это будет удобно. Прохрипел Третий. Но ведь и вам, господа, если хорошенько подумать, нет большой нужды представляться, Один из самых известных экспертов по криминалистике, тайнам загадочных смертей и господин Журналист, автор многочисленных книг и бесчисленного количества статей.
Тогда решили. Улыбнулся второй, подвигая к себе поближе графин с виски. Профессор, Эксперт и Журналист. Этого вполне достаточно. А имена… Имена это всего лишь имена, не более того.
Вот, господин Журналист. Эксперт всплеснул руками, словно хотел поаплодировать. Вы просто сняли с моего языка эту мысль! Браво! Просто блестяще! Именно так! Имена – это имена не более. Господа, если вам будет угодно, на сегодняшний вечер я буду Экспертом. Тем более, что кое в чем я действительно неплохо разбираюсь. А вообще, имена меняются, иногда даже лица. Но, господа, лица, лица все равно несут на себе некоторый важный отпечаток. Если угодно, они, как древние письмена, хранят на своей поверхности символы. И даже если лица со временем меняются, что вполне естественно, символы никуда не деваются. И вот ваши лица, прошу меня правильно понять, представляются мне отчетливо знакомыми, впрочем, не мудрено, столь известные персоны…
Признаться, и я нахожу нечто знакомое в ваших лицах, и, возможно, это действительно связано с известностью, впрочем, возможно наши пути когда-то пересекались. Предположил Журналист.
Кто знает, кто знает. Ухмыльнулся Эксперт.
Я, признаться, вообще не запоминаю лица. Вступил в беседу Профессор. Меня никогда они не интересовали. В мире есть то, что намного интереснее, чем густые брови или вытянутый подбородок, широкий нос или щербинка на щеке. Лица – во многом маски, не более. В руках умелого мастера маска будет выглядеть не менее естественно, нежели обычное человеческое лицо.
Три спутника налили немного виски в стакан. И единогласно пришли к выводу, что он удивительно хорош.
Это помещение ведь носит название Комната Игр, не так ли? Поинтересовался Эксперт.
Журналист сообщил, что это действительно так. В нем часто собираются достойные джентльмены для того, чтобы расписать партию в карты, выкурить сигару под восхитительный виски.
Эксперт подтвердил еще раз, что виски превосходный, и спросил, нельзя ли и им выкурить по сигаре.
Журналист позвонил в колокольчик, и в комнату вошел пожилой господин с седыми волосами в темном костюме. Он чуть склонил голову.
Будьте добры, мой друг, принесите нам коробку кубинских сигар, тех, что мы выкуривали в прошлый раз. И заварите крепкого кофе…
Я обратил внимание, стряхивая пепел с сигары и немного смачивая ее в виски что вы, господин Журналист, по всей видимости, отлично знакомы с клубом «Логово», произнес Эксперт.
Журналист ответил, что не раз бывал в этом заведении и является владельцем премиальной карты
Профессор, немного покашлял и уточнил, что слышал о том, что с этим клубом связана таинственная история. И что многие называют его «Логово Оборотня».
Журналист кивнул и ответил, что существует такая легенда, и она отлично привлекает путешественников. Потом добавил, что если у его собеседников возникнет соответствующее желание, а также позволит время, то готов поделиться своей версией истории. Она была поведана ему хозяином клуба.
Профессор сообщил, что это было бы крайне любопытно. На Востоке, где он часто бывал, ему удалось собрать много таинственных сказок и легенд. И тоже готов кое-какие рассказать, раз уж непогода застала их всех врасплох.
Эксперт восхитился любопытным гобеленом, которым были украшены стены, отметив его качество и то, что на нем было изображено. Рисунок был с гравюры Альбрехта Дюрера «Рыцарь, Смерть и Дьявол».
Журналист подтвердил, что Эксперт безусловно прав. Профессор же сообщил хриплым голосом, что, отдавая должное гобелену, сама картина ему не по нраву. И уточнил, чем именно им заняться, сыграть ли в карты, кости, шахматы. В ответ Эксперт предложил рассказывать таинственные, страшные и увлекательные истории по очереди. Собеседники поддержали его. Журналист ловко срезал край сигары и вызвался рассказать первую историю.
Глава 2. Цикл мертвеца
Стать мертвецом намного проще, чем это может показаться на первый взгляд. Нет, один важный момент все же совершенно неотъемлем. Действительно необходимо умереть. И сделать это по-настоящему. Но, если бы именно это было самым ужасным…
Однажды Часовщик умер во сне. Но, проснувшись утром, за исключением того, что стал как-то плохо прощупываться пульс. И конечности были какими-то окоченелыми. Он продолжил работать в своей часовой мастерской, поправляя пружины и механизмы. Они приводили в движение омертвевшие стрелки на циферблате, вновь отмерявшие очередной круг. Возможно, только руки стали его хуже слушаться. Но он винил в этом приближавшуюся старость.
Рассматривая очередной циферблат, он часто размышлял над тем, что стрелки, совершавшие свой обычный цикл, точно были привязаны к хозяину часов. Либо же, напротив, последний зависел от их хода. Внутри каждого человека, рассуждал Часовщик, столь сложный механизм, что его работой наверняка кто-то управлял. Часы же точно отмеряли каждому свое время. Но еще у Часовщика появилась навязчивая мысль, что кто-то или что-то стало наблюдать за ним. Ему мерещилось, что огромный и очень странный глаз подсматривал за ним. Между шторами, на улице, в замочной скважине, даже с потолка, из самого-самого угла. Повсюду.
