За окном шел дождь. В редакции было тихо – все разбежались кто куда. Лора подошла к окну и взглянула с высоты двенадцатого этажа на мокнувшую внизу машину. Нехорошее предчувствие, причину которого она еще не знала, охватило ее. Откуда вдруг это чувство тревоги и неуверенности в себе? Может, от того, что она плохо спала? Ночью было душно и как-то особенно одиноко. Борис обещал позвонить – и не позвонил. Она представила себе, как он ходит сейчас по улицам Москвы, встречается с незнакомыми ей людьми – словом, ведет свою, только ему известную жизнь. Интересно, как спалось ему в гостинице, что ему подавали на ужин в ресторане, да и вообще, вспоминает ли он ее, Лору? Ох уж эти его командировки…
Она взглянула на плод своего утреннего труда – лист с отпечатанным на нем заголовком и двумя строчками начала – и поняла, что, возможно, в ней умерла скрипачка или балерина, но заниматься журналистикой надоело.
Больше того, в последнее время Лора стала замечать, что коллеги журналисты стали ее раздражать своим неуемным любопытством и нахальством, с которым берут интервью или высказывают свое мнение по вопросам, не терпящим дилетантства. Особенно это касается политики. Ты – журналист, вот и освещай себе на здоровье факты…
Дрынов – главный редактор газеты, в которой работала Лора, поручил ей написать статью о приехавшем недавно в С. директоре химического комбината Седове. «Птица высокого полета, собирается оснастить комбинат швейцарским оборудованием. Но, говорят, со странностями».
Но писать про «птицу» не хотелось. Выпито было две чашки кофе, а в голове все еще дремала, свернувшись клубочком, кошка-лень.
– Я сейчас поеду в лес, – сказала Лора забежавшей к комнату Лизе. – Ничего в голову не идет. Как-то нехорошо на душе. А это что?
Лиза, рассыпав по столу пачку свежих, сверкающих глянцем фотографий, ткнула пальцем в одну их них и просияла:
– Дрынов поручил написать мне вот об этом особняке. Представляешь, Феликс успел отпечатать снимки, а материал у меня почти готов! Вот увидишь, после моей статьи его не посмеют снести.
Лора вертела в руках снимок, отмечая про себя, как в тумане, красивую кладку, лепнину, украшающую наличники дома, узор чугунных решеток на балконах, пока не заметила в одном из окон – фотография была большая, четкая – человека.
– Как он тебе? – Улыбающаяся Лиза потрогала пальчиком гладкую поверхность того места на фотографии, где на фоне сверкающего чисто вымытого стекла стоял обнаженный по пояс мужчина. – Феликс – волшебник, так заснять!
– Это мой муж, Лиза, – не своим голосом произнесла Лора и поднесла снимок к глазам. – Это Борис, который сейчас должен находиться в Москве. – Она схватила телефонную трубку и быстро набрала номер фотокора Феликса.
– Привет, это Лариса. Скажи, когда ты снимал особняк на набережной? Вчера утром? – Она положила трубку.
– Если меня будет искать Дрынов, скажи ему, что я поехала к Седову.
– Лора, ты куда? – Лиза, с лица которой мгновенно сошла улыбка, стояла в растерянности посреди комнаты и не знала, как остановить Лору. Хлопнула дверь. Лиза позвонила Феликсу:
– Ты, Феликс, скотина. Ну и угораздило же тебя заснять именно это окно…
В комнате витал еще запах духов. Лиза всегда немного завидовала Лоре, старалась на нее походить, даже копировала фасоны платьев и костюмов. Но вот теперь-то ей не хотелось быть на нее похожей. Лиза подошла к окну и встала на то место, где еще недавно стояла Лора, глядя на стоящую внизу машину, и стала ждать ее появления. Вот она выбежала, распахнув стеклянные двери, спустилась по лестнице к тротуару, привычным движением обошла машину и открыла дверцу. Высокая, тоненькая, в черных брючках и красном изящном жакете, с портфелем из мягкой рыжей кожи в руках, Лора уселась на сиденье, и через минуту машина рванулась с места. «Пусть у меня будет сто несчастий, – подумала Лиза, провожая машину глазами, – но мне все равно хочется побыть Лорой, иметь такую фигуру, волосы и все-все, чем обладает Лора».
Открылась дверь, и вошел несколько полноватый молодой мужчина в светлом пиджаке и кремовых брюках. Он выглядел крайне озабоченным.
– Не понял, – буркнул он и сел за стол. – Потрудитесь объяснить.
В лес Лора решила поехать через набережную. Она все еще тешила себя надеждой, что в окне особняка был все же не Борис. Она сделала все возможное, чтобы успокоиться: поставила кассету с тоненьким голосом-шепотком Милен Фармер, выкурила хорошую сигарету и даже съела полплитки шоколада. «Как он тебе?» Лиза ни разу не видела Бориса. Вряд ли она показала бы ей этот снимок, будь она знакома с ним. Хорошая девушка, милая, приятная, только-почти ребенок. Интересно, у них с Феликсом роман? Возникшее из ниоткуда слово намертво приросло к мужчине за окном: это у него роман с другой женщиной. И что же сейчас будет? Она вычислит номер квартиры и позвонит? «Я из ЖЭКа». Нет, она просто дождется, пока откроют дверь, а там видно будет. Можно было думать и думать на эту тему, но Лора гнала ее от себя прочь, пытаясь сосредоточиться на залитом водой ветровом стекле, на мелькающих за ним деревьях, домах и светофорах.
Она оставила машину под каштановым деревом, вышла и внимательно осмотрела дом. Двухэтажный красного кирпича, он явно терялся на фоне белоснежных, словно вчера выстроенных застекленных офисов с яркими вывесками и рекламными щитами на фасадах. А вот и окно. Достаточно войти в подъезд и подняться на второй этаж.
Оказавшись в мрачном холодном подъезде, Лора подумала, что все это как во сне – невероятно все это, нелепо. Она остановилась перед массивной дверью, собралась было уже позвонить, но заметила, что не заперто. Она быстро оглянулась, боясь встретиться с человеком, который выбежал на минуту из своей квартиры за хлебом, вернулся и застал перед дверью незнакомую женщину с испуганными глазами. Действительно, дверь не заперта, можно даже заглянуть в щель… Лора тихонько толкнула ее и, придерживая за ручку, отворила. Странно, но из квартиры тянуло запахом дождя, должно быть, открыты окна. Она оказалась в большой прихожей, все пространство которой занимал бильярдный стол. Под ногами лежал толстый темный ковер, поэтому не было слышно даже собственных шагов. Серый прозрачный свет пробивался из приоткрытых дверей, которые вели в комнаты. Странный звук, похожий на мышиный писк, доносился из комнаты, расположенной слева. Не осознавая, что делает, Лора приблизилась к приоткрытой двери и заглянула. На кровати было двое. У женщины были густые вьющиеся светлые, почти белые, волосы. Мужчина же, напротив, был черноволос, смугл. Спина его была покрыта темной шерстью. Лора бессознательно достала сигарету и закурила. Борис был так близко от нее, что ей достаточно было сделать пару шагов, чтобы дотронуться до него. Люди называют такую ситуацию кошмаром. Но это была страсть. Страсть, ради которой благовоспитанный, уравновешенный и, в принципе, порядочный человек был вынужден лгать, постоянно находиться в напряжении из страха быть разоблаченным. Лора, которая меньше всего внимания в их совместной жизни уделяла сексу, почувствовала себя обманутой. Она недоумевала: неужели ради вот этой женщины он бросил ее на целую неделю? И чем же они занимаются все время, убивают время в постели, заботясь лишь о сытости тела? Вот уже шесть дней прошло, как он, собрав дорожную сумку, ушел, сказав, что едет в Москву. Зачем ему было врать, если можно спокойно все рассказать и уйти насовсем? У них нет детей, за которых приходится нести ответственность, чего ради скрываться?
