Кассандра Клэр - Ловец Мечей

Тот, кто правит Кастелланом, правит всем миром.

Пословица

Миры Кассандры Клэр

Cassandra Clare

Sword Catcher

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Baror International, Inc., Armonk, New York, USA и Nova Littera SIA.

Перевод с английского Ольги Ратниковой

SWORD CATCHER

© 2023 by Cassandra Clare LLC

© О. Ратникова, перевод на русский язык, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Все началось с преступления. С похищения мальчика.

Но никто из людей, замешанных в нем, не считал произошедшее преступлением. И вообще, человек, ответственный за все предприятие, был военным, командиром Эскадрона стрел; в его задачи входило охранять короля Кастеллана и следить за тем, чтобы подданные соблюдали законы, которые издавал монарх.

Он очень не любил преступников.

Его звали Аристид Джоливет, и, когда он поднял левую руку и громко, нетерпеливо постучал в дверь сиротского приюта, в золотых лучах вечернего солнца блеснул крупный квадратный аметист. На камне был вырезан символ города – ревущий лев.

Тишина.

Джоливет нахмурился. Он не относился к тем людям, которым нравится ждать, и ему нечасто приходилось это делать. Командир Эскадрона стрел оглянулся на узкую тропинку, вырубленную в отвесной скале, которая уходила вниз, к морю. Он всегда считал, что это странное место для приюта. Утесы, вздымавшиеся над северной гаванью Кастеллана, были усеяны выбоинами, подобно лицу человека, переболевшего оспой, а тропы были покрыты тонким слоем щебня, который предательски осыпался под ногами. Здесь ничего не стоило споткнуться, поскользнуться, потерять равновесие, и каждый год около дюжины человек падали с обрыва в зеленое море. До берега не добирался никто – даже если какой-нибудь несчастный и выживал после падения, крокодилы, обитавшие в гавани, прекрасно знали, что означает вопль и громкий всплеск.

И все же монахиням Дома Сирот Айгона каким-то образом удавалось уберечь от этой печальной участи почти всех своих подопечных – лишь единицы оказывались в зубах прожорливых тварей. Воспитанники Дома могли считать себя счастливчиками, ведь всем было известно, какую жизнь вели на городских улицах дети, оставшиеся без родителей. Получить место в этом приюте считалось большой удачей.

Джоливет выругался про себя и постучал снова. Ему ответило лишь эхо. Казалось, за серой гранитной стеной нет ни души. Дом Сирот не был построен на скалах – он был частью скал. Когда-то, во времена исчезнувшей Империи, здесь стояла крепость. На двери, перед которой переминался офицер, еще виднелись полустертые надписи на древнем языке Магна Каллатис. Эти слова ничего не говорили Джоливету. Он не видел смысла в изучении мертвого языка.

Наконец дверь распахнулась. На пороге показалась женщина в синей с белым одежде сестры Айгона. Монахиня узнала Джоливета. Ее взгляд был настороженным, недоверчивым.

– Прошу прощения за то, что заставила вас ждать, легат[1], – заговорила она. – Я не знала, что вы вернетесь сегодня.

Джоливет произнес, приветствуя женщину кивком:

– Добрый вечер, сестра Бонафилия. Могу я войти?

Она ответила не сразу, что несколько удивило Джоливета. Вопрос был простой формальностью. Если он желал войти в приют, ни она, ни другие сестры не могли ему помешать.

– В прошлый раз вы ушли с пустыми руками, – наконец сказала сестра, – и я подумала, вы не нашли того, что вам было нужно.

Джоливет взглянул на нее внимательнее. Сестра Бонафилия была маленькой опрятной женщиной с острым подбородком и красными, грубыми от работы руками. Простая одежда выцвела после бесконечных стирок.

– В прошлый раз я приходил, чтобы осмотреть то, что здесь имеется, – ответил он. – Я доложил о своем визите во Дворец. И получил приказ вернуться. Приказ короля.

Она еще несколько мгновений молча стояла в дверях, вцепившись в косяк. Солнце садилось: в конце концов, была зима, сухой сезон. Облака на горизонте окрасились в розовый и золотой цвета. Джоливет снова нахмурился; он надеялся покончить со своим заданием до наступления темноты.

Сестра Бонафилия наклонила голову.

– Ну что ж…

И отошла, пропуская Джоливета.

Потолок коридора, вырубленного в скале, был выложен выцветшими зелеными и золотыми плитками – это были цвета древней Империи, которая перестала существовать тысячу лет назад. Святые сестры в старых льняных платьях украдкой разглядывали посетителя. Некогда гладкий каменный пол, вытертый множеством ног, теперь стал волнистым и походил на поверхность океана. Каменные ступени вели наверх, скорее всего, в спальни детей.

Несколько девочек лет одиннадцати-двенадцати как раз спускались по лестнице. Заметив Джоливета в его ослепительной красной с золотом униформе, с церемониальным мечом, они застыли, широко раскрыв глаза. И тут же развернулись и убежали наверх, тихо, как мышки под пристальным взглядом кота.

Сестра Бонафилия впервые проявила признаки беспокойства.

– Прошу вас, пойдемте, – произнесла она. – Ваше неожиданное появление пугает детей.

Джоливет холодно улыбнулся.

– Я пробуду здесь недолго, если, конечно, вы не будете препятствовать выполнению королевского приказа.

– И что же это за приказ?

Кел и Кас, сидя на земле, играли в пиратский бой. Они сами изобрели эту игру, и для нее требовались лишь несколько палочек и пара стеклянных шариков, которые Кел выиграл у старших мальчиков в карты и которые считались в приюте большой ценностью. Кел, как обычно, жульничал, но Кас не замечал этого, а может быть, ничего не имел против. Во всяком случае, он полностью сосредоточился на игре: наморщил лоб и планировал очередной маневр своего корабля. Пряди темно-русых волос падали на его веснушчатое лицо.

Минут пять назад сестра Дженова велела мальчикам из их спальной комнаты идти в сад. Она не объяснила зачем, только сказала, чтобы они шли играть. Кела это вполне устраивало. Обычно в это время он стоял над раковиной и мыл лицо и руки грубым мылом, как полагалось перед ужином. «Чистая душа обитает в чистом теле, – любила говорить сестра Бонафилия. – Здоровье – это богатство, и я хочу, чтобы вы все были богатыми».

Кел убрал прядь со лба. Волосы сильно отросли, и он знал, что скоро сестра Бонафилия это заметит, схватит его и обрежет их кухонными ножницами, недовольно бормоча себе под нос. Но Кел не возражал. Он был ее любимчиком и знал это: сестра пускалась на всякие хитрости, чтобы незаметно принести ему пирожки из кухни, кричала на него очень редко – только если он лазал по самым опасным скалам, по тем, что выдавались в море.

– Темнеет, – сказал Кас и прищурился, глядя на лиловое небо.

Келу не очень нравилось в саду, потому что отсюда не видно было моря. Ему никогда не надоедало смотреть на море. Он пытался объяснить это Касу – говорил, что оно постоянно меняется, что вода каждый день разного цвета и небо тоже никогда не бывает одинаковым, – но Кас лишь добродушно пожимал плечами. Ему не хотелось разбираться в причинах поступков Кела. Кел был его другом, и этого было достаточно.