Дела не привычные
Аркадий проснулся от громкого стука в дверь. Правда стучат или послышалось? Снова раздался стук на этот раз настойчивее. Часы показывали сеть утра.
– Кто мог в такую рань? – пробубнил мужчина, но всё же открыл дверь.
Впустив морозное облачко, в комнату вошла девушка. Румянец, счастливый блеск в глазах и радостная улыбка делали её похожей на героиню из сказок.
– Дочка! Ты приехала!?
– Приехала. За тобой. – радостно сообщила девушка.
– В каком смысле? – напряжённо спросил Аркадий.
Раздевшись, девушка прошла в жилую комнату. Достала из сумочки два билета на самолёт и помахала ими перед отцом.
– Новогодний сюрприз. – пританцовывая сообщила она.
– Какой ещё сюрприз?
– Папа, я забираю тебя на праздник в город. Билеты куплены, и отговорки не принимаются. Пожалуйста не отказывай мне. – умоляюще девушка смотрела на отца.
– Какой ещё праздник?
– Тот самый, что Петром первым было велено праздновать. Ты что продолжаешь жить без календаря?
– Будь он неладен, Пётр твой. Всё с ног на голову перевернул. Алёнка, ты же знаешь, не приветствую я праздники эти. Баловство одно.
– Ну, ты чего, пап. Ну, круто же ледяные горки, наряженная ёлка, бой курантов. До праздника неделя. Пойдем по магазинам. В городе так красиво. Ты даже представить себе не можешь как там красиво.
– Так и знал, что город тебя испортит. – мрачно заметил отец.
– Пап, я все эти годы была лишена всех возможностей и радостей только потому, что даже не знала о них. Твой затворнический образ жизни меня угнетает. Я молодая девушка, хочу наслаждаться жизнью, радоваться, веселиться. Ты ведь тоже не старик ещё. Ну, поедем же. Что за упрямство, я не понимаю. Ну, что за жизнь у тебя? Ты меня в дикарку превратил. Если бы не учёба в городе, вообще не представляю как бы я жила дальше.
Девушка чуть не плакала от отчаяния.
– Ничего страшного. Люди раньше жили так и ничего. Не умерли. Ишь, праздник ей подавай. И вообще ты мне все планы нарушила. И распорядок мой.
– Хорошо, не хочешь лететь в город, давай нарядим ёлку здесь. Давай хоть раз в жизни повеселимся.
– Ещё чего. – грубо сказал Аркадий и вышел из дома.
Переделав все свои привычные дела во дворе, и в пристройках за избой, Аркадий вернулся и посмотрел на дочь. Не радовало, конечно, что так нагрубил, вину почувствовал. Дочь молодая, и для него хотела как лучше. Это он разочаровавшийся в жизни человек. Давно привык к одиночеству, и деревня эта в забытом Богом месте давно стала для него домом. И всё бы ничего, но она никак не хочет понять, что у него другие устои, другие привычки и все эти праздники ему казались такими навязанными не естественными что – ли. Алёнка обиделась, это было видно по её надутым губкам. Глаза грустные, и улыбки, что так её украшает, больше нет. Аркадий потоптался немного у порога. Поборов сомнения сказал:
– Чего сидишь? Вещи собирай. Того гляди на самолёт опоздаем?
Дочь просияла, и крепко обняла отца.
В чемодан собрали всё самое необходимое. На посадку прибыли вовремя. Взлёт был лёгким, полёт безопасным с видом прекрасным, посадка мягкая. Аркадий был напряжён. Его разрежало буквально всё. Вежливые, услужливые стюардессы, плачущий малыш в салоне, и предстоящая суета в городе. Но ради дочери обещал себе потерпеть эти несколько дней.
Было около пяти часов вечера, когда они сошли с самолёта. Удобно усевшись в такси, выехали с аэропорта.
Город встретил сумеречными огнями, новогодними гирляндами и яркими неоновыми вывесками, сообщающими о предстоящих новогодних скидках. Витрины магазинов сияли струящимся «дождиком». В приподнятом настроении люди спешили по делам, домам, свиданиям. Алёнка крепко сжала руку отца.
– Тебе понравится тут, вот увидишь.
Аркадий тяжело вздохнул. Он никогда не жил в городе. Не праздновал праздников, чтил древние традиции. Если бы была жива жена, возможно бы она его поддержала и не дала дочери уговорить себя уехать.
Двор украшала шикарная ёлка. Каток и горка. Дети резвились и визжали от восторга. Квартира у Алёны была съёмная, чистая ухоженная, современная. Впечатление на Аркадия она не произвела. Не было в ней того уюта и тепла как в его деревенском доме.
Вечером Алёна достала искусственную ель и игрушки.
– Будем наряжать. – торжественно заявила она. – Смотри, я тут много чего приобрела.
Аркадий повертел пару игрушек в руках. Тяжело вздохнул.
– Может ну её, эту ёлку. Вернёмся обратно. И заживём как раньше.
– Нет. – категорично заявила дочь. – Как раньше я больше жить не хочу и не буду. Мир давно изменился, папа. Пойми ты, наконец. Давай, наряжай. Тебе понравится.
Нехотя мужчина принялся развешивать игрушки. Алёнка наблюдала. Хмурые брови и недовольство во взгляде постепенно сменилось улыбкой и детским восторгом. Мужчина увлечённо рассматривал то, что в итоге получилось. Поймал взгляд дочери, он еле заметно улыбнулся.
Ночью ему снился сон. Вот он маленький мальчик, посреди большого зала стоит живая ель, а под ней подарки. И его взрослая дочь подзывает его и предлагает заглянуть под елочку. В яркой коробочке для него приготовлен сюрприз.
Дерево раздора
В коммунальной квартире 53, дома номер 8 на улице Пролетарской с утра было шумно. Все жильцы комнат собрались на кухне. И цель их была не приготовлением завтрака, а разрешение спора. Причиной такого бурного собрания была ёлка. Пушистая красавица скромно стояла прислонённая к стене, ожидая вердикта, будет ли она наряжена, или нет. Судьба её зависела от сварливой Антонины Леопольдовны.
– Нет, нет и ещё раз нет. – истошно кричала старушка. – Мало того, что ваши сумасшедшие дети носятся как угорелые по коридорам, так вам ещё вздумалось наряжать это чудовище. – указала она тростью на ёлку.
– Ну, поймите же вы, наконец. Праздник. Дети так ждали этого дня. – уговаривала её соседка Надежда.
– Коридор, милочка, помещение общее и я имею права вам отказать. – поджала губы Антонина.
– Большинство не против. – не сдавалась Наденька. – Даже Егор Кузьмич согласен.
– А этому вообще всё до лампочки. Хоть на головах ходите, ему же кроме Бориски никто не нужен. Тоже мне. Это ж надо притащить в квартиру плешивого, дранного кота, и назвать таким красивым именем.
– А что это ёлка до сих пор не наряжена. Через три дня новый год, а у нас ни намёка. Разве зря мы её вчера с Михалычем несли? – спросил вошедший мужчина.
– Ой, Степан Игоревич, вот полюбуйтесь на Антонину Леопольдовну. Она против. – Тоненьким голосом, вздыхая, сказала Ирина из второй комнаты.
– И почему вы против? – спросил Степан.
– А потому, что тут и так ходить негде. Тазов, саней наставили, дети бегают, шумят, дранный Бориска шастает, а тут ещё и ёлка. Ну, зачем скажите это нужно? – продолжала упрямствовать старушка.
