ГЛАВА 1
Лёгкий мороз украсил окна, большую часть времени унылого, главного корпуса академии. Я с удовольствием разглядывала мёрзлые мазки и поражалась замысловатости узоров. Зима невесомыми взмахами создавала причудливые завитки, рисовала разнообразные снежинки и ни одна не повторялась. Я много знаю о магии, вижу её каждый день, но вот эти рисунки зачаровывали гораздо больше. Мороз и зимняя стужа – это что-то более эфемерное для меня, что-то более волшебное, чем сама магия.
Осторожно осмотрелась и перебрала пальцами в воздухе. Узоры на окне заискрились и будто отклеились от стекла, я улыбнулась и направила их на открытый лист своего альбома. Морозный рисунок отпечатался серебром на бумаге и послужил рамкой для улыбающегося лица миссис Патчис, которое я нарисовала на прошлом занятии по практической магии.
Меня нельзя назвать обычной студенткой и учиться вместе с другими выпускниками мне позволили только в этом году. На самом деле я всегда считала, что как никто заслужила разрешение посещать занятия. Дело в том, что я выросла в этих стенах. Ещё младенцем меня привёз сюда какой-то путник, рассказав, что нашёл мирно спящего ребёнка в корзинке на перекрёстке двух дорог. Мои ресницы были покрыты инеем, но в ту пору стояло лето. Путник решил, что всё это магия не иначе и принёс меня здешним учителям, чтобы уже они определяли моё будущее. Кстати этот иней до сих пор покрывал кончики моих длинных и густых ресниц.
Можно сказать, что это было чистым везением, потому как во мне действительно проснулась магия и лучших наставников и придумать было невозможно. Академия Фергюсона-Стоттона, именуемая в народе Зимней стужей, считалась лучшей в стране, и я стала единственным ребёнком, живущим здесь постоянно.
Сейчас мне уже почти двадцать, и я старше всех студентов, что сидели вокруг, на два, а то и три года. Оплатить мою учёбу было некому, но в пятнадцать лет я напросилась в помощники к библиотекарю и артефактору мистеру Дроггу Бастири. Я прочитала сотни книг о магии и занималась с некоторыми учителями в их свободное время. С теми, кто любил возиться со мной с детства. Иногда, когда было время, я пробиралась тайком на занятия и слушала лекции, наблюдала за упражнениями детей, которые приходили, учились четыре с половиной года и выпускались. За ними следом приходили другие и сейчас мне казалось, что некоторые из лекций я могла читать сама. Особенно те, что касались магических предметов и существ.
Миссис Патчис любила меня, словно родную дочь, ну или правильнее будет сказать внучку. Именно её усилиями и долгими уговорами директоров академии мне посчастливилось стать студенткой. Магистры позволили присоединиться к выпускникам ещё летом, прослушать последние курсы по всем предметам и в январе, после новогодних праздников, сдать выпускные экзамены.
Оторвавшись от окна и собственных размышлений, я посмотрела на миссис Патчис, которая монотонно вещала о том, что несмотря на то, что впереди праздничная неделя, нельзя расслабляться, ведь в академии Фергюсона – Стоттона зима самое важное время. Особенно для таких как мы – выпускников. Я зажмурилась и почувствовала, как сердце вновь тревожно заколотилось, прошло уже полгода, как влилась в ряды учеников, а поверить в свою удачу всё ещё не могла. Подавила печальный вздох, который был вызван мыслями о сдаче экзаменов, и вновь повернулась к окну.
На маленькой площади позади корпуса, куда выходили окна класса миссис Патчис, собралась стража. Молодые мужчины и женщины вытянулись по струнке, приветствуя нового капитана. Мне как не совсем студентке были известны все внутренние новости и перестановки. Как помощница довольно пожилого уже мистера Бастири, я присутствовала на всех собраниях. Да и работу в библиотеке выполняла фактически я одна. Две недели назад было объявлено о смене капитана местной стражи. Он должен был прибыть с юга, чтобы принять должность и решить какое-то важное дело, о котором знали только магистры Отто Фергюсон и Ашер Стоттон.
- Прибыл, значит, - пробормотала я себе под нос.
- Кто? – послышался озорной шёпот Кимберли, одной из тех девушек, с кем у меня сложились приятельские отношения.
- Новый капитан, - ответила я и повернулась к ней.
Глаза подруги сияли живым любопытством, она выглянула из-за моего плеча, пытаясь разглядеть новое загадочное лицо в академии. Её тугие светлые кудряшки пощекотали моё лицо, и я тихо посмеиваясь отодвинула их от себя и улыбнулась шире, услышав разочарованное фырчанье.
- Он же спиной стоит! Не видно ничего!
- А ты думала, что он повернётся специально для тебя? – усмехнулась я.
- Любопытно же!
Кимберли не так давно исполнилось восемнадцать лет и уже в наступающем году, после окончания академии её ждёт брак по договорённости. Она была обручена с детства, но в её конкретном случае, этот брак будет счастливым. Своего жениха девушка знала чуть ли не с рождения и им обоим посчастливилось проникнуться глубокими чувствами друг к другу. Из каких-то ведомых только отцам соображений, жениха отправили учиться в другую академию, ориентированную на военное дело. Хотя по словам Кимберли её суженый склонялся к более мирным занятиям.
Интерес подруги к новому капитану был продиктован лишь любопытством. Но студенты нередко увлекались стражами. Запретное всегда вызывает интерес. Отношения между магами и людьми строго запрещены. Магическое сообщество считало стражей всего лишь людьми даже несмотря на имеющуюся у них способность. Наши защитники обладали природным иммунитетом к магии, к любой магии. Они не могли быть околдованы, зачарованы, побеждены магами, которые в свою очередь обычным боевым навыкам не обучались. Именно благодаря этому редкому дару юношей и девушек отбирали в гвардию.
Как и многие сокурсницы я тоже успела влюбиться. Правда тот о ком я вздыхала меня практически не замечал. Один из самых сильных магов на потоке, блестящий студент, весельчак и красавец. И пусть он был почти на два года младше, но среди сверстников казался самым взрослым и разумным. Хотя поговаривали, что есть в нём какая-то чертовщинка, которая нет-нет и пробивается наружу, но я предпочитала списывать слухи на зависть.
Джерс налетел на меня в коридоре несколько месяцев назад и чуть не сбил с ног, но вовремя подхватил, а потом помог собрать книги. Вот тогда я заглянула в его серые глаза и поняла, что безнадёжно пропала. Банально, скажете вы, но так действительно бывает. Случайности иногда вот так сталкивают людей. С тех самых пор моё сердце неумолимо тянулось к сероглазому красавцу.
Я робко повернулась, ощутив, как взволнованно заколотилось сердце, и украдкой взглянула на точёный профиль, будто нарисованный талантливым художником. Я и сама неоднократно пробовала нарисовать Джерса, но каждый раз оставалась недовольной. То не смогла передать золотисто-медовый оттенок его густых волнистых волос, то подбородок выходил недостаточно волевым, то губы недостаточно чувственными. Девочки смеялись надо мной, утверждая, что я и так приукрашаю Джерса и наделяю несуществующими достоинствами.
