Мы жили среди маленького народа в Скалах. Мы – кровь от крови, плоть от плоти этого народа, его элита и аристократия. Нас было очень мало – даже для такого небольшого народа…
Так следовало бы начать официальную хронику событий или мемуары. Но я начну с самого обычного дня – и расскажу обо всем, что с нами случалось по обычным дням.
Я явился к тебе как всегда – без спросу и без доклада; когда слуга за дверями вопросил свое всегдашнее «Кто?», я ответил не менее лаконично «Свои». Дверь открылась, я не глядя сбросил плащ, шляпу и перчатки (или в обратном порядке) на руки кого-то и прошел к тебе, предварительно все же осведомившись у полуприкрытой двери:
– Герцог? – и получив в ответ неопределенно-мечтательное «угу» (нет, это непередаваемый звук, но я сам люблю его произносить в определенных случаях).
Тебя я застал валяющимся на кровати, с очередным томом «Элио» в руках. Кстати, объясните мне, господа, отчего сия эпопея так захватила всех – от домохозяйки и швейцара до Великого Герцога? Честное слово: загляните в любой приличный дом. В прихожей на стуле пожилой лакей – весьма приятное лицо – читает первый том. С кухни слышится яростное обсуждение второго или третьего. В будуар хозяйки лучше и не заходить: вы застанете ее либо с красными, либо с горящими глазами, смотря по тому, что в данный момент происходит с главной героиней и с кем, соответственно, вас сейчас отождествляют.
Нет-нет, отчасти я понимаю: со мною также довольно часто происходят странности на почве прочитанных книг и необузданного воображения. Но тратить такое количество времени на такое количество… книг или томов? – я так и не разобрался. Впрочем, мне вполне хватило краткого пересказа д’Артаньяна. Ну, его-то можно понять: во время ночных дежурств во дворце Принцессы еще не то прочитаешь. Зато теперь я подкован и могу легко и непринужденно вести беседу по этому вопросу хоть целый час, не рискуя быть уличенным в невежестве.
Изложив тебе мои соображения за пару минут, я не получил яростной отповеди, которой наградила бы меня иная дама – но я бы и не решился беседовать с ней таким образом. Ты же попытался объяснить мне достоинства этой эпопеи – ладно, я согласен, согласен, но хватит, поговорим лучше о другом…
– Через неделю наша вассальная присяга; ты, надеюсь, не забыл?
Ты поморщился и сел. Я уже собрался порассуждать о пользе утренней гимнастики, но в дверь с тоскливым мявканьем втерся кот без имени. Между прочим, любимый кот Герцога, так что мог бы и не мявкать. Он уже заметил мои ноги и, снизив голос на полтона, целеустремленно-тоскующе направился к ним. Но я, зная, что за этим последует, в свою очередь угрожающе рявкнул, подхватил кота на руки и, дабы загладить непочтительное обращение, начал чесать зверюгу под шейкой. Тот затарахтел, заурчал, вцепившись когтями в мои плечи; настроение у него явно улучшилось. Я терпел – чего не вытерпишь ради друга (это относится к вам обоим).
– Не напоминай, а! Только отошел после дня рождения – а тут опять…
Да, это верно – три дня назад мы знатно погуляли! Вашей Светлости исполнилось восемнадцать, и теперь по закону вы – наш сюзерен, Великий Герцог. Так что вступайте в свои права. Нам остается только принести вассальную присягу. Ах вот почему вы хандрите! Увы, беззаботная жизнь кончается. Мы-то будем выполнять приказы – а вот вам придется их отдавать.
Кот цепко сжал меня в объятиях; я начал подвывать. Ты сжалился, согнал кота и наконец вскочил с постели.
– Что там на улице?
Вообще-то пейзаж за окнами улицей назвать трудно. Бугристая, высокая и длинная серая скала, что нависает над твоим домом – не дворцом, не замком, какие уж дворцы в Скалах – скрывает за собой другие такие же уступы, поросшие причудливым серо-голубым мхом. Это значит, что в нашем «аристократическом» районе достаточно сухо. В других местах, где из стен просачивается вода, мох зеленый – ну да ты сам видел. Впрочем, так далеко мы с вами, Монсеньор, почти не забредали; там я бывал с д’Артаньяном; это владения Принцессы. Ну а я брожу там и тут – пока вроде не гонят.
Если же не обращать на пейзаж внимания – на улице отлично, как обычно. Ни холодно, ни тепло. Ни сыро, ни сухо. Ни пасмурно, ни ясно. Кстати, вот эти два последних определения мы знаем понаслышке – от стариков. Ведь неба в Скалах… ну, можно сказать, нет. Кое – где, высоко, где даже мох уже не растет, можно иногда различить тусклую серую полосу.
А внизу – внизу есть улицы и улочки, в тех бедных кварталах, где мы с д’Артаньяном ходили в ночной дозор. По ним приходится протискиваться боком, и если встретятся два человека, один просто не сможет пропустить другого, разве что в скалу впечатается. Поэтому люди заранее предупреждают друг друга криками, и кто-то из идущих пережидает другого в нише, специально для этого прорубленной в скале. Мы-то, конечно, не ждали, только кричали: «Дорогу ночному дозору!» или «Дорогу гвардии Принцессы!» – вернее, это д’Артаньян кричал, а я скромно молчал, олицетворяя собой гвардию – и шествовали дальше без помех. Вообще-то ходить там небезопасно: среди мирных жителей попадаются и не совсем мирные. И однажды мы столкнулись – вот уж действительно на узкой тропинке – с тремя чем-то недовольными молодцами. Так как шли мы друг за другом, д’Артаньян впереди, то я даже помочь ему не мог, и вынужден был стоять как пень, пока мой друг ловко расправлялся с тремя любителями приключений. Не умаляя его подвига, замечу все же, что для такого искусного фехтовальщика, как д’Артаньян, сделать это было не так уж сложно: они ведь тоже шли гуськом и тоже не могли друг другу помочь. Поэтому дело здесь решали ловкость и быстрота реакции: у д’Артаньяна она оказалась быстрее. Один за другим три трупа легли у его ног – и тут возникло новое препятствие: как через них перебраться? Тебе, наверное, сейчас смешно, а вот нам тогда было не очень. К счастью, мы совсем недавно миновали очередную нишу – и вот, кое-как подхватив незадачливых искателей приключений за руки – за ноги, одного за другим перетащили их туда, усадили, а сами двинулись дальше (слова и выражения, сопровождающие эту сцену, я здесь не привожу).
С вами мы прогуливались по приличным улицам, где даже могли разъехаться два небольших экипажа, и еще оставалось место для пеших и конных. Д’Артаньян в свободное от службы время тоже иногда гулял с нами. Площадь у нас была всего одна; но ее мы не любили и старались тщательно обходить стороной – думаю, вы прекрасно помните, почему.
