Мне совсем не безразличны мои герои – люди и их судьбы; и те, кого я знала лично (их немного), и те, чьи жизни и деяния я внимательно изучала и осмысливала. Я восхищаюсь ими, сочувствую им, превозношу их достижения… Все они в сердце моём – друзья, дорогие, любимые, прекрасные. И потому, как сказал Булат Окуджава: «Да будем мы к свои друзьям пристрастны, да будем думать, что они – прекрасны!»
Я буду счастлива, если читатель тоже полюбит моих героев. Они достойны этого.
АНДЕРСЕН: Великая старая сказка
Ганс Христиан Андерсен родился на узенькой улочке Мункемелле, в маленьком старинном городе Оденсе, на острове Фюн в Дании, в семье башмачника и прачки 2-го апреля 1805 года, поэтому 2 апреля в его честь уже более четырех десятилетий весь мир празднует Международный день детской книги.
С детства и до старости он был нескладный, неуклюжий, ужасно некрасивый. Половину жизни прожил в бедности, даже нищете, но даже став знаменитым и богатым, не стал счастливым в житейском понимании этого слова: болезни и одиночество – ни семьи, ни любви, ни покоя, ни света. Жизнь его воистину протекала как в сказке: чем дальше, тем страшнее… Но написал несколько романов («Импровизатор», «Только скрипач»), пьес («Мулат», «Цветок на груше»), повестей и рассказов («Тетушка Зубная Боль»), книг путешествий («Путешествие пешком от Хольмен-канала до восточного мыса острова Амагер», «Базар поэта») и бесчисленное множество стихов. А главное – сочинил сто семьдесят сказок, которые будут жить, пока в мире будут дети, то есть вечно.
В его родном Оденсе есть Сад Андерсена, или Сад сказки, где стоит памятник сказочнику и скульптура «Дикие лебеди». На фасаде школы, где учился маленький Ганс, висит мемориальная доска с начальными строками его стихотворения: «Здесь в деревянных башмаках я бегал в школу бедняков…» Но истинный город Андерсена – Копенгаген: Новая королевская площадь (здесь Элизу спасли от смерти братья-лебеди), улица Нюхавн (здесь долго жил Андерсен), кондитерская La Glace (каждый месяц года здесь пекут пирог в честь какой-нибудь сказки Андерсена), Музей промышленного искусства (через его решетку студент из «Волшебных калош» просунул голову. Решетка до сих пор цела. Может, и калоши тоже). Символ Копенгагена – памятник Русалочке, изваянный Эдвардом Эриксеном в честь героини сказки Андерсена и… балерины Джульетты Прайс, возлюбленной «пивного короля» Карла Якобсена, который и заказал скульптуру. В Копенгагене два памятника Андерсену: в Королевском саду, с надписью «Воздвигнут датским народом», и у ратуши, на самом почетном месте. Неподалеку – сказочный парк Тиволи. Андерсен участвовал в открытии Тиволи, и один из аттракционов подал ему идею сказки «Соловей». В Тиволи и сегодня продаются сказочные оловянные солдатики. Андерсену, кстати, парк не нравился.
В день похорон Андерсена в Дании объявили национальный траур. Гроб несли на руках по улицам Копенгагена. За гробом шел сам датский король, но не о нем, а о Короле сказок Андерсене газеты писали: «В могилу наш король сошел, и некому занять престол».
В Дании живут примерно 46 тысяч Гансов, 36 тысяч Христианов и 173 тысячи Андерсенов. А еще есть одна королева, один кронпринц и еще 5413390 простых жителей, каждый из которых верит, что норвежские тролли приезжают в Данию погостить, а трубочисты – самая прекрасная в мире профессия. Трубочистов в Копенгагене около пятидесяти. В четыре часа утра, когда печные трубы успевают остыть, трубочисты на велосипедах мчатся на работу. Ежегодно они вычищают 470000 печных труб. Чтобы стать трубочистом, нужно окончить училище при Копенгагенском технологическом институте.
В Дании Андерсен – самодержец. Его бронзовая фигура встречает вас на ратушной площади, его Русалочка целыми днями сидит у моря, и главная улица Копенгагена названа, конечно, его именем. В Копенгаген все пришло из сказки, прежде всего – королевские замки. Они такие, как дети строят из песка: башенки, шпили, завитушки. Тысячу лет назад датская империя включала в себя Швецию, Норвегию и Англию. Потом пришел остроносый человек с «Дюймовочкой» и «Гадким Утенком» и одним махом заменил великое прошлое на уютное. Поневоле задумаешься: какие солдаты важнее – обыкновенные или оловянные? Александр Генис
В сказках Андерсена совсем нет надежды, а есть только любовь и, главное, вера. Впрочем, Детгиз украл веру у Андерсена: из всех изданий на русском языке, кроме академического, вычеркнуты любые намеки на христианство, которое было исключительно значимым для писателя. Перечитайте, к примеру, сказку «Снежная Королева». Начинается она со слов: «Жил-был тролль, злой-презлой, сущий дьявол». Снежная Королева – тоже дьявольское отродье, да и на службе у нее всяческая нечисть и нежить: «Это были передовые отряды войска Снежной Королевы. Одни напоминали больших безобразных ежей, другие стоголовых змей, третьи толстых медвежат со взъерошенной шерстью. Но все они одинаково сверкали белизной, все они были живыми снежными хлопьями». Вопреки осколку зеркала злого тролля, попавшему в глаз и сердце Кая, мальчик безуспешно пытается сопротивляться Снежной Королеве: «Он хотел прочитать «Отче наш», но в уме у него вертелась одна таблица умножения». А вот сила Герды – в ее искренней и глубокой вере, благодаря которой маленькая девочка победила могущественную злую волшебницу. Еще ребенком «Герда пела псалом, а Кай подпевал: «Розы цветут, красота, красота, скоро узрим мы младенца Христа!» При встрече со снежными чудовищами «Герда принялась читать «Отче наш»; было так холодно, что дыхание девочки тут же превращалось в густой туман, что сгущался и сгущался, но… вот из него явились светлые ангелочки, которые, ступив на землю, вырастали в больших грозных ангелов… Ангелы приняли снежных страшилищ на копья, и те рассыпались на тысячу кусков. Герда смело шла вперед; ангелы гладили ей руки и ноги, и ей не было уже так холодно». Когда Герда и спасенный ею Кай возвращаются домой, бабушка громко читает Евангелие: «Если не будете как дети, не войдете в царствие небесное!» И вот так заканчивается самая оптимистическая сказка Андерсена: «Кай и Герда сидели рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а на дворе стояло теплое благодатное лето».
Как истинный христианин, Андерсен не мог быть – и не был! – антисемитом. Он дружил со многими евреями, а первой его любовью стала девочка по имени Сарра. Ганс не попал в обычную школу для неимущих и учился в еврейской школе Федера Карстенса, особо опекавшего талантливого мальчика. Андерсен знал еврейские обычаи, законы иудаизма и иврит. В 14 лет Андерсен приехал в Копенгаген в день еврейского погрома. Он видел, как преследовали евреев, жгли книги, били витрины… В 1866 году Андерсен побывал в Амстердаме на симфоническом концерте и записал в дневнике: «Я с грустью отметил, что не вижу тут сыновей народа, давшего нам Мендельсона, Ха-Леви и Мейербера, чьи блестящие музыкальные сочинения мы слушаем сегодня. Когда же я высказал свое недоумение по этому поводу, то, к своему стыду – о, если бы мои уши обманули меня! – услыхал в ответ, что для евреев вход сюда воспрещен. У меня осталось тяжелое впечатление об унижении человека, об ужасающей несправедливости, царящей в обществе, религии и искусстве».
